– Правда? – обрадовался Сладких.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Стас. – Следствие в твоем отношении, в общем, будет закончено, и можно допустить свидание…
– Итак, Руслан, я сейчас назову несколько фамилий, и ты скажешь, кто из них давал приказ, – продолжил Гуров. – Вот, слушай. Это был или следователь Артем Злобин, или мэр Аркадий Царев, или твой непосредственный начальник Игорь Шмелев.
Произнося эти имена, он внимательно следил за выражением лица подследственного и заметил, что при упоминании Шмелева Руслан едва заметно вздрогнул.
– Ну, давай, определяйся, – кивнул Лев. – Это был Шмелев?
– Да, – едва слышно произнес Сладких. – Игорь Николаевич велел.
– Когда – в тот самый день или накануне?
– Накануне. Вечером вызвал и сказал.
– К себе в кабинет вызвал?
– Ну да. Сказал: важное задание. Получите по две сотни каждый. И еще велел картины ему принести.
– Так картины сейчас у него?
– Скорее всего. Медведю они зачем? Времени уже довольно прошло, думаю, он успел их Игорю передать.
– А деньги за исполнение заказа вы получили?
– Пока нет. Сказали – вот шум весь стихнет, тогда получим.
– Шум – это наше следствие, что ли?
– Ну да.
– А как ты думаешь, Шмелеву эти картины самому нужны, или он кому-то их должен передать?
– Я как-то не задумывался, – ответил Сладких. – Хотя, если подумать, зачем они ему? Он всей этой живописью не интересуется.
– Хорошо, с этим эпизодом более или менее ясно, – заключил Гуров. – Теперь расскажи, что ты делал в деревне Буерак. Ты с Соболевым туда ездил?
Руслан аж задохнулся от возмущения и чуть не вскочил со стула:
– Да говорил же я, что я к этому не причастен! Не знаю я ничего про убийство Козлова! Это все их дело!
– Кого «их»? Соболева и Шмелева?
Сладких замер. Этого он говорить не собирался. Он понял, что проговорился, сказав «это их дело». Что же теперь делать? Он никак не мог выработать правильную линию поведения.
– Плохи твои дела, Руслан, – покачал головой Лев, наблюдая его мучения. – Ничего не поделаешь, надо будет рассказать, что ты знаешь об убийстве Козлова. Ты же должен понимать, что мы от тебя не отстанем, пока все об этом не узнаем.
– А говорили, что вам больше ничего не нужно! – упрекнул его Сладких. – Говорили – я признаюсь, и все, могу ждать свидания с женой…
– Руслан, дорогой, но ведь речь идет не о каком-то мелком проступке – речь идет об убийстве! И даже не об одном убийстве – о двух! А может, и раньше что-то подобное происходило, просто этим никто не занимался. Мы обязаны все выяснить досконально. И потом – что ты так переживаешь? Ты же сам говорил, что к этому не причастен. Это чужие дела. Вот расскажи о них – и мы точно от тебя отстанем. Значит, к Козлову в Буерак ездили Соболев и Шмелев?
– Да, они, – обреченно кивнул Сладких.
– А чем им помешал Козлов? Почему его решили убить?
– Тут я не все знаю – только то, что мне Медведь рассказывал. Это на другой день было, как мы… ну, как мы к художнику ездили.
Гуров только усмехнулся на такую замену слова «убили», но говорить ничего не стал.
– Мы с Медведем в пивнушку одну зашли. Сидели там… Ну, и он мне говорит: «Хорошо, что мы заранее с тобой там в засаду сели. Всех видели, кто в эту мастерскую шастает. Когда я Игорю сказал про этого мужика», – это он Козлова имел в виду, – «тот забеспокоился, стал на самый верх звонить. И там дали команду – немедленно этого Козлова валить. Игорь хотел было опять нас с тобой подрядить, но тут я возмутился. Сказал, мы свое отработали. Надо бы сначала за это заплатить, а потом уже новое задание давать. И тогда он решил вдвоем с Соболевым ехать». Вот, так мне Медведь об этом рассказал.
– А когда ты о смерти Козлова узнал?
– Да на другой день и узнал. Пришел в контору, там мужики все и рассказали.
– А Соболев тебе ничего не рассказывал?
– У нас с Денисом особо доверительных отношений не было, мы мало общались.
– А подробности об этом убийстве ты знаешь? Почему они решили так необычно все обставить – вешать, разыгрывать самоубийство?
– Этого я не знаю. Я же говорю – мы с Денисом особо не беседовали.
Гуров откинулся на спинку стула. Помолчал немного, потом сказал:
– Ладно, полагаю, на сегодня хватит. Ты как думаешь, Стас?
– Да, я тоже думаю, что достаточно, – согласился Крячко.
– Тогда сейчас напиши протокол, он подпишет, и можно его отпускать.
Крячко сел писать протокол допроса. И тут Гуров вспомнил еще одну деталь и вновь повернулся к подследственному:
– Слушай, Руслан, есть еще один момент. Мы Медведеву этот вопрос уже задавали, но он что-то не решился отвечать. А тебе, я думаю, скрывать уже нечего. Скажи: кто все-таки был третий человек, изображенный на картине «Делёж»? Мы знаем, что там были нарисованы судья Веселова и начальник СИЗО Сачко. А третьего человека видел только Козлов. За это его, как видно, и убили. Но после Козлова были еще два человека, которые видели картину в законченном виде – это вы с Медведевым. Так кто был третий?
– А вы разве еще не поняли? – удивленно спросил Сладких. – Вы вон как быстро догадались, кто нам задание давал художника этого «мочить», и кто приказал Соболеву ехать в Буерак. Это вы поняли, а кто третий на картине был, понять не можете?
– Неужели третий – этот самый Шмелев? – удивился Крячко. – Это как бы не его уровень. Мелковат Игорь Шмелев для такого полотна. Или ты хочешь сказать…
– Погоди, Стас, – остановил друга Гуров. – Я, кажется, понял. Третьим был не Шмелев, а его родственник и хозяин. Третьим был очень важный человек. Правильно я говорю?
– Правильно, – кивнул Руслан.
Глава 27
Когда Сладких увели, Крячко сказал:
– Ну что, Лева, давай теперь Медведевым займемся? Надо же дело об убийстве Артюхова до конца доводить.
– Убийство Артюхова доводить надо, но есть дело поважнее, – ответил Гуров. – Нам с тобой только что назвали имена убийц Козлова. И пока эти люди не успели скрыться, надо их брать. Я считаю, что надо немедленно получать постановления на арест Соболева и Шмелева, разрешение начальника ФСБ Куницына на их размещение в здешнем изоляторе – и ехать на задержание.
– Да, наверное, ты прав, – согласился Крячко. – Правда, еще вопрос, сколько времени пройдет, пока мы получим все эти бумажки…
– Сейчас посмотрим, – сказал Лев и, достав телефон, набрал номер прокурора Волжской прокуратуры Тараканова.
– Добрый день, господин прокурор, – сказал он. – Это вас опять Лев Гуров беспокоит.
