– Макс, он тут ни при чем… твой отец…
– Идите к черту. Оба – к черту! Видеть вас не хочу. И вашу сраную группу. Все, я увольняюсь.
Он снова рванулся было вперед, но Первому, видимо, надоел весь это маскарад, поэтому он снова огрел его рукояткой.
– Санта-Барбара, блин, – сказал он, вытирая кровь с рукоятки. Макс застонал, корчась на земле.
Мне было жалко его отца. Правда. Я слышал эту историю, когда он еще появился в нашей группе. Они оба тогда со Львом почти одновременно пришли в банду. Его отца, который был одной из важных шишек на местном Заводе обработки цветных металлов, посадили за крупное хищение. Но кто же знал, что человек из топ-менеджмента завода не только расхититель социалистической собственности, но и конченый наркоман. В камере он повесился. Уже там, в СИЗО, так и не дождавшись суда. Врачи потом говорили, что у него была дикая ломка, потому что он сидел на «чем-то тяжелом» Уточнять, на чем, у Максима было как-то неловко, поэтому я и не спрашивал. Лева во время этих разговоров обычно затихал и уходил тренькать на своей гитаре – типа придумывал новый рифф или соло. Теперь я понимаю, что он просто не хотел видеть глаза Макса во время этих всплесков эмоций.
– Все – наговорились, и ладненько, – Второй показал Третьему, что надо поднимать гитариста. Тот выполнил приказ и поволок в противоположную от поляны сторону.
– А с этими тремя что? – спросил Первый. – В расход?!
Второй кивнул. Эта обязанность ему нравилась. Мочить безоружных – тот еще кайф.
– Догонишь тогда! – бросил Второй, давая сигнал зомбарям сворачиваться.
Первый не ответил, лишь улыбался во всю свою мерзкую харю.
3
– Шевелите булками, – незнакомец периодически тыкал в мою спину стволом. Мне пришлось тащить Саню, который в последнее время у нас превратился в еще одну разновидность груза: только и делаешь, что переносишь его туда-сюда. Ногу свою он не показывал, но я подозревал, что там все очень плохо. Можно ли сдохнуть от обычного перелома? Вполне, если вблизи нет ни одной больницы, чтобы элементарно обработать рану, наложить гипс. Почему-то я был уверен в том, что тут их нет. Но подбадривал басиста как мог. Просил «потерпеть», потом «потерпеть еще чуток». Но, кажется, больше успокаивал самого себя, потому что понимал, куда нас вели. На казнь. «В расход», как сказал другой, с лицом попроще, но замашками повыше.
Максу, похоже, было пофиг на то, что нас собрались убивать. Он молчал, сопел в две дыры, лицо его оставалось таким же багровым. Незнакомец за спиной периодически пинал барабанщика, когда тот вдруг терял темп. Со мной он не разговаривал. Когда нам велели идти в лес, то даже не помог с Саней, пришлось тащить его в одиночку. От басиста жарило, как от небольшой печки-буржуйки – видимо, поднялась температура. Периодически он что-то бормотал. Я не знал, каковы симптомы лихорадки, но подозревал, что это именно она. Может, какую-нибудь инфекцию занес в том месте, где кость выскочила из кожи, как Чужой из тела морпеха.
– Куда вы нас ведете? – спросил у палача. Конечно, я знал ответ, но мне надо было потянуть время, чтобы придумать хоть какой-нибудь план действий. Хоть что-то, за что можно зацепиться сейчас. Должен же быть шанс! Должен!
Но его не было.
– Куда-куда? Туда! – незнакомец снова ткнул стволом в спину, как бы указывая, что ответ на мой вопрос лежит впереди, прямо перед нами.
Это был овраг. Небольшой, поросший колючими кустами, он раньше был руслом небольшого ручья, который вдруг вздумал пересохнуть. Теперь там было вполне себе сухо и чисто.
Для того, чтобы умереть.
– Нет! – вдруг сказал я, как оказалось, вслух.
– Что «нет»? – не понял незнакомец.
– Не может все так вот закончиться. Нет, только не так!
– Все закончится еще интереснее, поверь мне, – сказал он, снова ткнув мне дулом между лопаток. – Топайте вниз!
Если спустимся, то дальше уже точно хана. Там идеальное место для казни: по бокам кусты, а дальше – обрывистый берег оврага, по которому пока забираешься, то успеешь поймать несколько пуль в спину.
– Быстрее! – поторапливал палач.
Макс споткнулся, но его догнал пинок армейского ботинка. В итоге он кубарем полетел в овраг. Прокатился до самого дна, собрав по дороге все кусты и даже торчащий пень. Охнул, схватившись за рассеченный висок, но ничего не сказал. Даже не выругался.
– Теперь вы! Иначе – спущу так же, на лифте! – незнакомец снова ткнул пистолетом между лопаток. Там наверняка уже был синяк от его манипуляций.
Я приподнял Саню, тот застонал.
– Потерпи чуток, скоро… скоро все закончится!
– О, да, скоро все закончится! – прошипел наш конвоир.
Но я уже видел, что все закончится совсем не так, как он думал. По правому флангу мелькнула знакомая куртка цвета хаки.
4
Мы спустились на дно оврага.
– Что дальше? – я повернулся к конвоиру.
Тот молча достал из-за спины ружье.
– Дробью – красочней, – сказал он таким тоном, будто объяснял прохожему, как пройти до Октябрьского проспекта в Кирове.
Повезло же на выродков: один с замашками Наполеона, второй – нацист, третий – просто садист. Шайка уродов, одна из многих в пищевой цепочке Аида. Верные псы, готовые на все, что угодно. Все, что прикажет сделать шеф.
Даже само имя главного мафиози – Аид – звучало сейчас очень уж «в тему». Именно прихвостни Бога царства мертвых должны были помочь нам отправиться в страну погибших музыкантов, где нас уже ждали Курт Кобейн и Фредди Меркьюри. Но эти-то свалили туда по собственной воле, а мы-то за что? Мы не брали билет на ту сторону, не заказывали транспорт Харона.
Вся надежда была на Ожогина, куртку которого я заметил в кустах. Капитана, имя которого мы до сих пор не знали. Он – молодец, он нас не бросил. Интересно, почему? На его месте любой другой сталкер уже давно забил бы на нас. Возни много, толку мало. Да и воевать против могущественного Аида – кто бы на такое подписался вообще?! Только безумец!
На наше счастье, капитан был именно таким, отмороженным в хорошем смысле слова.
Палач хотел что-то сказать нам, видимо, отпустить последнюю шутку по поводу попадания в ад, но тут сзади него раздался звук.
Щелчок затвора.
– Опусти оружие и повернись! – сказала знакомый голос.
Боже, как же я рад его слышать именно сейчас!
– Ожогин… капитан! Это вы… – бросил я, но повернуться не решился, так как теперь ружье незнакомца вместо пистолета холодило не лопатки, а затылок.
– Да, как видишь!
– Не вижу, но… спасибо!
– Рано пока благодарить, еще не выбрались! – бросил Ожогин, потом снова обратился к прихвостню Аида: – Опусти ствол, я сказал!
