– Двинули!
Незнакомец дернул дверь. Она противно скрипнула, но поддалась. Внутри – темень.
Он достал фонарик и посветил – луч выхватил из темноты кресла. Такие раньше ставили в электричках – жесткие, деревянные. Помню, как-то, еще в прошлом веке, ездил в таком вагоне к матери в поселок Рудничный Кировской области. Даже умудрялся спать на креслах. В принципе, когда день отсидел на парах в универе, а до этого две смены отпахал грузчиком в гастрономе, то это не было такой уж проблемой: усталость брала свое. Но плечи потом, конечно, болели жутко от неудобного положения тела, а задница принимала очертания строгого геометрического куба.
Провожатый залез внутрь, осмотрел вагон.
– Чисто!
– А бывает и не «чисто»? – усмехнулся я.
Незнакомец просверлил меня взглядом. Был бы вместо глаз дробовик – ошметки моей головы украсили бы вагон.
– Как повезет! – ответил он.
Блин, что за привычка говорит загадками, а? Но переспрашивать расхотелось.
– А сейчас… сейчас пригнитесь!
Посмотрел на Леву, тот развел руками. Впереди не было никаких препятствий. Если это растяжка от гранаты, то ее ставил невидимка из своей же, невидимой глазу, лески.
Я показал гитаристу жестом: ничего не вижу, но делать нечего – придется выполнять!
– Чего телитесь? – переспросил незнакомец.
Сам он уже присел на карточки. И согнулся низко-низко, будто собирался пройти под брусьями на школьной спортплощадке. С одним отличием – брусьев не было.
Выглядело все это по-идиотски, но я тоже присел, согнулся. Лева, кряхтя, пытался повторить мой маневр, но у него это с трудом получалось.
– Ниже! – зашипел провожатый.
– Да стараюсь я, блин!
Он пытался присесть, но с его габаритами это было и правда трудно.
Решил даже вступиться за своего товарища.
– Послушай, это точно надо? Тут же, – я показал на свободный проход посреди деревянных кресел, – ничего нет!
– Надо! – огрызнулся он. – Я же сказал: делайте и без лишних вопросов.
Лева в итоге встал на колени – так получилось ниже. Незнакомец хмыкнул: – Сойдет! Двинули!
Со стороны это, наверное, выглядело очень смешно: три здоровых мужика на карачках ползут по темному и пустому вагону, хотя никаких препятствий нет. У первого в руках автомат и фонарь, а Левы – еще кофр с гитарой. Как он умудрился его не потерять? Схватил, когда мы пацанов не нашли у опушки? Вот ведь: членов группы просрали, зато гитару – нет.
Лева крякнул, кофр за что-то зацепился. Провожатый оглянулся, посветил фонарем.
– Тише ты! Тут нельзя шуметь!
– Слушай! Я не знаю, кого ты здесь испугался, но просто тупо зацепился, понимаешь?
– Тсссс! – оборвал его незнакомец. – Не шуми, говорю же! Выцарапывай эту свою шутку, только без лишних звуков!
Лева дернул кофр – он тихо выскочил из-за ножки пассажирского кресла.
– И чего он так боится? – зашептал мне в ухо гитарист.
– Без понятия, – ответил я.
Но незнакомец опять смотрел назад, приложил палец к губам: типа помалкивайте! Таким макаром – а-ля человеческая многоножка – мы и прошествовали через весь вагон. У двери в тамбур незнакомец поднялся.
– Ближе ко мне – и можете вставать. Прошли!
– Что прошли?
– Что-что? Много будешь знать – скоро состаришься! Этот путь не был бы моим, если бы все знали его секреты. Даже вы, – он посмотрел на нас. – Это мы еще удачно сегодня, а то бывает…
– Что «бывает»?
– Не все доходят, – он усмехнулся, но, услышав, как что-то звякнуло в соседнем вагоне, снова помрачнел. Резко. – Тут надо быть очень осторожным. Сапер ошибается… не дважды, короче.
Илья встал, поднял кофр. Незнакомец посмотрел на него.
– Ты бы оставил это здесь пока! – он указала на чемодан с гитарой.
– Не, я потаскаю. Свое добро не тянет, – сказал Лева, хотя видно было, что он чертовски устал.
– Если что – я понесу, – вступился я за него.
Лева посмотрел на меня с благодарностью – наши контры на тему первенства в группе начали потихоньку отходить на второй план.
– Хорошо, ваше барахло – сами и таскайте, но смотрите: в следующих вагонах оно может помешать.
– В следующих вагонах? – переспросил Лева. – А сколько их?
– Когда как… – ответил незнакомец.
– В смысле «когда как»? – опешил я. – Вагоны, они либо есть, либо их нет. Либо их четыре, либо их три. В узкоколейке их чаще всего вообще по паре ходит. У нас вот в Каринторфе, например…
– Тут вам не Каринторф! Я же говорю: не знаю, сколько их сегодня будет. В один день – одно количество, в другой – другое. Просто примите это как… как факт, короче.
– И как мы поймем, сколько их?
– Только когда пройдем их все, – ответил незнакомец и открыл дверь в тамбур.
Мы шагнули в неизвестность.
4
Этот вагон ничем не отличался от предыдущего. Такие же деревянные кресла, такой же темный и пустой проход между ними. Никого.
– Идите за мной. И не смотрите по сторонам, что бы ни случилось!
– А что может случиться? – улыбнулся Лева. Все-таки ему начал надоедать этот идиотский квест: никого нет, а этот тип заставляет ползать. Да еще и прижиматься к земле.
Шагнули вперед, на это раз не сгибаясь, – и сходство вагонов резко закончилось. Я вдруг понял, что поезд движется. Черт побери! Пейзаж за окном не был статичным: вот только что мы проехали фонарь, потом еще один и еще.
– Ты это видишь? – спросил я Леву.
– Не только вижу, но и слышу, – ответил гитарист. И правда – нас уже окружала не тишина, слышно было мерное перестукивание колес поезда.
Тадам-тадам-тадам-тадам. Мы движемся.
– Мы что, разве едем? – спросил я в провожатого.
Он оглянулся, приставил палец к губам и шепнул:
– Тссс! Я же говорил: не обращайте ни на что внимание. Просто идите за мной!
Боже мой! Что тут вообще происходит? Это что, массовый глюк такой? Но ведь не только я это вижу, Лева тоже. Не могли же мы оба слететь с катушек. Ведь не могли, да?!
– Лева! – шепнул я, но не договорил.
Красные огни мелькнули в окне – поезд затормозил. Да так резко, что я полетел вперед и ударился лбом о провожатого. Он тихонько крякнул и повалился вправо, прямо между креслами. И только тут я увидел, что на самом деле мы тут не одни.
Чьи-то руки схватили за плащ нашего проводника. Они были в струпьях и ожогах, ошметки гнилой кожи свисали с пальцев, а из наростов на коже сочился гной.
