Альберт просто блестяще перевернул все с ног на голову, сделав крайним в сложившейся ситуации полоцкого князя. Владимир пришел в бешенство, прервал переговоры и ускакал в Герцике. А затем стал выводить из города полки и выстраивать их на поле в боевой порядок. Вперед князь выдвинул лучников, конную дружину поставил на флангах, после чего велел трубить наступление. Но и епископ не растерялся, успев развернуть свои войска. Казалось, что битва неизбежна, однако к полоцкому князю прибыл Владимир Мстиславич в сопровождении католического священника и стал убеждать его не вступать в сражение с крестоносцами. Пугал, что «тевтоны, все люди сильные в своем вооружении и полные желания сразиться с русскими» (Генрих Латвийский, с. 153). Владимир, и так не отличавшийся решительностью, поддался на провокацию бывшего псковского князя и велел своему войску отступить. После чего переговоры возобновились.
То, что произошло дальше, не поддается логическому объяснению, потому что Владимир Полоцкий неожиданно без боя уступил епископу всю Ливонию и отказался от дани. Мы не знаем, почему так случилось, поскольку даже Генрих Латвийский не находит этому внятного объяснения. Из его рассказа следует, что князь и епископ «оставались некоторое время вместе, тщательно разбирая в переговорах все, что касалось мира. Наконец король, может быть, по Божьему внушению, предоставил господину епископу всю Ливонию безданно, чтобы укрепился между ними вечный мир, как против литовцев, так и против других язычников, а купцам был всегда открыт свободный путь по Двине» (с. 153). Генрих просто не может найти причин, по которым Владимир так позорно сдал русские позиции в Прибалтике, поэтому и рассуждает о «Божьем внушении». Возможно, что полоцкий князь, когда наступила пора действовать решительно, в очередной раз оробел, а епископ просто дожал своего малодушного противника. После чего Альберт вернулся в Ригу, а Владимир – в Полоцк.
Последствия этого преступного соглашения сказались очень быстро. В 1213 году Даугерут, тесть князя Всеволода из Герцике, понимая, что на помощь зятя и Полоцка ему теперь нечего рассчитывать, отправился в Новгород, где княжил Мстислав Удатный, и заключил с ним союз. Против кого он был направлен, пояснять не надо. Однако на обратном пути Даугерут попал в засаду меченосцев и был отведен в замок Венден. Проведя в заточении много дней, он там и погиб.
Теперь Всеволод оказался вообще без какой-либо поддержки, чем и решили воспользоваться его соседи-крестоносцы. На следующий год «божьи дворяне» атаковали Герцике. Окопавшись в захваченном Кукейносе, братья-рыцари вплотную приблизились к границам владений Всеволода и теперь следили за каждым его шагом. Князя упрекали в том, что он как вассал не является на поклон к епископу, а также что вместе с литовцами плетет козни против католиков. Меченосцы из Кукейноса Мейнард, Иордан и Иоанн постоянно требовали от Всеволода каких-то объяснений, но он только отмахивался от них, как от надоедливых мух. Негоже русскому князю давать отчет в делах своих неизвестно кому. Единственное, что требовалось от Всеволода в данной ситуации, так это проявить элементарную осторожность – усилить дозоры и вести дальнюю разведку. Ведь у него уже был горький опыт внезапных вражеских нападений. Однако ничего этого сделано не было, и расплата наступила незамедлительно.
В отличие от рыцаря Даниила, который не согласовывал с епископом свои действия относительно князя Вячко, троица из Кукейноса доложила о своих замыслах Альберту и получила его благословение. После чего со своими людьми и подневольными ливами выступила на Герцике. Шли тайком, не желая обнаруживать себя раньше времени. Поймав в окрестностях города одного из горожан, они подвели его ночью к воротам крепости и заставили вступить в переговоры со стражей. И пока охранники вели диалог, крестоносцы в другом месте незаметно вскарабкались на стены и овладели укреплениями. На рассвете они спустились в город, где устроили организованный грабеж. Захватив множество пленных и богатых трофеев, «божьи дворяне» вернулись в Кукейнос.
Складывается впечатление, что Всеволода в это время в Герцике не было. Иначе бы Генрих Латвийский обязательно о князе упомянул. Да и гарнизон действовал бы по-другому, если бы Всеволод находился в городе. Ведь когда те же самые Мейнард, Иордан и Иоанн из Кукейноса решили в этом же году повторить свой набег на Герцике, а Всеволод оказался в городе, то для братьев-рыцарей все закончилось очень печально. Своевременно узнав о том, что против него выступили крестоносцы, князь попросил помощи у литовцев и приготовил незваным гостям ловушку. Всеволод решил Герцике не защищать, а атаковать братьев-рыцарей на обратном пути, когда они будут возвращаться, нагруженные добычей. Враги приманку проглотили и, разграбив беззащитный город, потянулись в Кукейнос.
Повезло тем, которые плыли на корабле по Западной Двине, поскольку они без приключений добрались до своего замка. Зато не повезло крестоносцам, которые двигались по суше. Они были атакованы превосходящими силами литовцев и все перебиты. В том числе и зачинщики похода – Мейнард, Иордан и Иоанн. Епископ огорчился, но, судя по всему, не стал больше связываться с князем Герцике. Возможно, что в этот раз братья-рыцари не ставили Альберта в известность о своих намерениях, и служитель церкви мог посчитать, что это Бог их покарал за жадность. По крайней мере, Всеволод продолжал спокойно править в Герцике и последний раз упоминался в «Ливонской хронике» в 1225 году, когда присутствовал на встрече с папским легатом.
* * *
Совсем иначе сложилась судьба Владимира Полоцкого. В 1215 году к нему прибыло посольство эстов и предложило начать совместные боевые действия против крестоносцев. Русские полки должны были осадить Ригу, а эсты – ударить по союзным германцам ливам и заблокировать замок Динамюнде. Непонятно, почему именно теперь Владимир воспылал духом ратным, но приготовления к походу были воистину грандиозными, ибо князь отправил гонцов с просьбой о помощи к литовцам и на Русь. По свидетельству Генриха Латвийского, он «созвал большое войско из русских и литовцев» (с. 159). Трудно сказать, на сколько бы времени хватило решимости Владимира воевать с Альбертом, мы знаем, что обычно ее хватало ненадолго. Но тем не менее.
Однако случилось то, чего никто не ожидал. Когда конные дружины были готовы выступить из города, а пешая рать начинала грузиться на суда, на берегу реки появился князь Владимир. Заревели боевые трубы, запели рожки, гридни подняли повыше стяги, приветствуя правителя. Полоцкий князь направился к ладье, но, не доходя до сходней, резко остановился, а затем упал на землю. Подбежавшие бояре и воеводы увидели, что князь мертв. Что послужило причиной его смерти, неизвестно. Может быть, узнав о приготовлениях князя к войне, подсуетился епископ и через своих людей посодействовал смерти Владимира. Уж очень он вовремя умер. А может быть, просто подвело здоровье, и князь скоропостижно скончался. Но как бы там ни было, поход на Ригу не состоялся, «а войско его все рассеялось и вернулось в свою землю» (Генрих Латвийский, с. 179).
О том, что происходило после смерти Владимира в Полоцке и кто там стал княжить, информации не сохранилось. Возможно, что это были представители боковых ветвей полоцкой династии. Достоверно известно лишь то, что через какое-то время город был захвачен смоленскими князьями. При этом в летописи упоминается, что к моменту захвата Полоцка, там правили князья Борис и Глеб: «В лето 6730 (1222). А Ярославици, смолняне взяле Полтеск, генваря в 17, при князе Борисе и Глебе» (Новгородская I летопись младшего извода). Правда, В. Н. Татищев называет другую дату, 1219 год: «Князь смоленский, войдя в согласие с Ярославом переяславльским, ходил на Полоцкую область при князях полоцких Борисе и Глебе и взял их 2 города и много области их повоевал» (с. 686). На мой взгляд, это расхождение не принципиально. Главным является то, что первую фазу битвы за Прибалтику русские князья безнадежно проиграли германцам. Но что самое главное, никаких выводов из этого сделано не будет, и уже другие люди повторят ошибки Владимира Полоцкого и Всеволода из Герцике. Зато князю Вячко выпадет шанс еще раз обнажить свой меч против крестоносцев.
