Книга Лагуна. Как Аристотель придумал науку , страница 49. Автор книги Арман Мари Леруа

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лагуна. Как Аристотель придумал науку »

Cтраница 49

Наша цель не в том, чтобы представить Аристотеля чрезвычайно современным. Мы стремимся понять его ответы на главные вопросы биологии. Что определяет нацеленность живого на результат? Это души, под которыми он имел в виду механизмы контроля, достаточно сложные, чтобы демонстрировать целеустремленное поведение. Что не дает живым существам распасться? Души – под которыми Аристотель подразумевал функциональную взаимосвязь между однородными частями. Как изучать живых существ? Редуцировать до составных частей. Но после мы все-таки должны собрать их воедино, потому что лишь так сможем понять, как они устроены.

Глава 10
Пена

61

Когда Аристотель желает убедить нас, что у живых существ есть цель и они не могут быть объяснены лишь материей, он апеллирует не только к красоте животных и тому, как они противостоят жестокости мира, но и к тому факту, что они развиваются определенным образом. В “Физике” Аристотель разбирает высказывание, приписываемое Эмпедоклу (трудно сказать, справедливо ли): “Части животных возникают по большей части случайно”. Отсюда аргумент: появление зубов у ребенка, если они появляются в правильном месте в правильное время, требует некоего целенаправленного процесса, обусловленного формальной природой. В книге “О частях животных” Аристотель возвращается к этой теме. Теперь его волнует позвоночник. Эмпедокл, по всей видимости, утверждал: позвонки разделены потому, что “при поворотах” позвоночному столбу “пришлось разломиться” и это “произошло при их возникновении”. Это не может быть правдой, возражает Аристотель. Ведь семя, из которого развился эмбрион, должно обладать потенциалом создавать позвонки. Именно поэтому “человек порождает человека”, а не, например, лошадь.


Лагуна. Как Аристотель придумал науку 

Формирование человеческого эмбриона по Аристотелю


Это одно из любимых высказываний Аристотеля. Оно глубоко истинно. Однако Аристотель лишь констатирует очевидное. Как именно человек порождает человека? Одно дело сказать, что Эмпедокл неправ, и совсем иное – показать, почему. Утроба, куда не проникает взгляд, обильно порождает догадки.

Решение Аристотеля – построить программу исследования, чтобы узнать, что происходит. Он изучает сорокадневный эмбрион:

Поместите эмбрион мужского пола, отсоединившийся [от матки] на сороковой день, в любую среду, за исключением холодной воды, и он растворится и исчезнет. В холодной воде он остается относительно целым внутри мембраны. Если эту мембрану разорвать, то можно обнаружить сам эмбрион – размером с крупного муравья. Все части его тела прекрасно видны, включая пенис и глаза. Глаза, как и у эмбрионов других животных, очень большие.

Аристотель в “Истории животных” не говорит, где взял его [94]. По всей видимости, он изучил не единственный зародыш. Объяснение находим в другом месте: глубоко связанный с аристотелевской физиологией механистичный разбор того, как развиваются животные, и того, почему у живых существ иногда два пола, а иногда нет ни одного, и как эмбриону передается форма от родительской особи, и что такое наследственная изменчивость. То есть это, по сути, генетика. Мы видим также анализ изменчивости жизненного цикла и влияния среды. Короче, книга “О возникновении животных” является обзором того, как один человек порождает другого и как рыба порождает рыбу. Не считая “Истории животных”, это крупнейший труд Аристотеля. И самый выдающийся.

62

Репродуктивная биология оргиастична по содержанию, но стерильна по тону. Аристотель пишет: “Общим же для всех животных являются страстные желания и стремление к наслаждению, в особенности происходящему от совокупления”. Самцы лягушек, бараны и хряки призывают самок [95]; голуби “целуются”. Самки некоторых видов выражают желание течкой. Кобылы становятся похотливы, а кошки льнут к котам, но самки оленей спариваются, отступая, ибо самка часто не переносит самца вследствие силы натиска.

Самцы, конечно, начинают бои. Жеребцы, олени, хряки, быки, верблюды, медведи, волки, львы, слоны, перепела и куропатки вынуждены бороться друг с другом. Самцы оленей собирают самок около себя, роют землю и ревут на соперников. Стадные животные обычно воинственнее одиночных. И если самцы куропаток “сладострастны” и бьют яйца самок, чтобы те не насиживали и могли снова спариваться, то голуби гораздо смирнее и образуют пары на всю жизнь – хотя иногда самка может уйти к другому.

Все описанное – лишь прелюдия к половому акту. Аристотель пишет: “Животное, изливающее семя в себя, называется самкой, а в нее – самцом” [96]. Большинство самцов подходит к самке сзади. Акулы и скаты, однако, спариваются брюхо к брюху, дельфины – бок к боку, львы, рыси и зайцы – спиной к спине (вскакивая на самку), а змеи переплетаются. Он также пишет, что во время спаривания ежи стоят на задних лапах мордами друг к другу, чтобы не мешали иголки, что медведи принимают миссионерскую позу и что у верблюдов спаривание занимает целый день [97].

Однако основное различие между полами заключается не в топологии сношения, а в репродуктивной физиологии. Аристотель заявляет, что и самцы, и самки вырабатывают семя (sperma). Мужское семя он называет gonē и предполагает, что это “выделение доведенной до конечного разделения кровяной пищи”, которое, как и все конечные продукты обмена веществ, однородно по составу. Женское семя он называет katamēnia: менструальной жидкостью. Второе утверждение покажется современному читателю необычным, однако оно соответствует представлениям Аристотеля о физиологии.

Поскольку эмбриону необходимо питание, а кровь – это чистейшая для питательных веществ форма, очевидно, что месячные выделения, которые довольно-таки похожи на кровь, должны быть тем веществом, из которого образуется эмбрион. К тому же периодическая менструация может интерпретироваться как выделение неиспользованного семени, а это является удобным объяснением, почему девочки становятся способными зачать ребенка, лишь когда у них начинается менструация, и почему она заканчивается, когда они беременеют. Месячные выделения довольно похожи на сперму, однако менее однородны или хуже “сварены”, что не лишено для Аристотеля смысла: для него самки в меньшей степени “обладают теплотой”, нежели самцы. У женщин, может, и есть душа, но сердце у них холодное.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация