– Никогда не слышала ни о каком аэропорте, – покачала головой Лиса. – А что за «призрак летнего яблока»?
Это была минута торжества для Максима. Даром, что ли, его прозвали ботаником? Нет, недаром, ответ на этот вопрос показался мальчику легче лёгкого.
– Сорт такой есть. «Призрак». Я знаю, что у него почти белые плоды… только я не знаю, как его отличить зимой от других яблонь. Но нам это и не надо – в стихотворении говорится, что идти надо на восток от аэропорта до водопадов.
– У нас нет водопадов.
Лиса задумчиво посмотрела на листок со стихами, словно ожидала найти там ещё какие-нибудь подсказки.
– И я даже не знаю, есть ли они за пределами наших владений.
– У меня есть план, – с серьёзным видом сказал Макс. – Завтра первым делом я поговорю с мистером Бруксом. Он-то точно знает, где находился этот аэропорт.
Максим для пущей убедительности важно кивнул, но вслед за этим широко зевнул и потёр глаза, и Лиза поняла, что младший брат просто-напросто клюёт носом. На его тарелке ещё оставался недоеденный пирог, но она справедливо рассудила, что Шинук с этим отлично справится, да и посуду после неё оттирать от объедков не понадобится.
Минут через двадцать Макс крепко спал в своей кровати, обняв старого Лисиного медвежонка, набитого сухими душистыми травами. Лисе этот медведь достался по наследству, его когда-то давно сшила бабушка Марта, и это была любимая мамина игрушка. Лиса сама принесла его сейчас, вспомнив, как спокойно ей засыпалось в детстве, стоило лишь прижать к себе это плюшевое чудо с пуговичными глазами и пёстрой заплатой на тугом пузе. Именно через эту заплатку они с мамой раз в несколько лет заново набивали Тедди свежевысушенной душицей и мелиссой.
Едва она успела прикрыть за собой дверь Максовой комнаты, как в прихожей и кухне вспыхнул свет, мерно загудел холодильник, а в маминой спальне тихо забубнил невыключенный телевизор.
Лисе показалось, что мама позвала её, и она подбежала к двери. Дёрнула за ручку – но нет, дверь по-прежнему была заперта. Тогда девочка негромко постучала и позвала вполголоса: «Мамуля, ты что-то хотела?», но ответом ей была только залихватская рекламная песенка. В ту же секунду она резко оборвалась на середине, и телевизор смолк, словно его только что выключили.
Да что там творится?
Лиса нахмурилась. Происходящее в доме нравилось ей всё меньше и меньше. Она приложила ухо к двери.
Мерное, едва слышное шуршание, лёгкий секундный треск, шорох… Что?!
Лиса кубарем слетела по лестнице, метнулась в кладовку, нашла старую отцовскую стремянку и потащила её на второй этаж, нимало не смущаясь производимым грохотом.
Двери в доме были высокие, арочные. Дед, в котором росту было едва ли не два метра, всё строил под себя, основательно. По какой прихоти он в верхней филёнке каждой двери сделал стеклянную вставку, семейные предания не сохранили, но сейчас его дизайнерский изыск был Лисе только на руку.
Приладив стремянку, она ловко забралась наверх и с замирающим сердцем приникла к стеклу.
В маминой спальне белым было всё. Ветер развевал занавески на открытом настежь окне, снег намело на подоконник и на полу под окном уже лежал целый сугроб.
Потолок, стены, зеркало, туалетный столик, шкаф, телевизор – всё было покрыто плотным слоем тварей, медленно шевелящих белоснежными мохнатыми крылышками.
Больше всего их было на маминой кровати и… На маме.
Лиса аккуратно спустилась со стремянки, села возле двери и только после этого заплакала.
Глава 12
– Лиса! Макс!
Открывать глаза не хотелось. Рядом тихо сопел Максим, уткнувшись носом в подушку. В ногах, скрутившись бубликом и укрыв нос пушистым хвостом, спала Шинук. Судя по тому, как пригревало бок, кот тоже примостился где-то рядом.
– Дети, завтракать!
С первого этажа пахло безупречно добрым утром: оладьями и горячим шоколадным молоком.
– Ну же! Кто опоздает в школу?
Лиса потянулась и перевернулась на бок. Вслед за этим она услышала, как на пол что-то мягко шлёпнулось и раздался недовольный мявк: это разомлевший Боб свалился с кровати. Тут Макс тоже повернулся на бок, и Лиса наморщила нос: брат вспотел за ночь и дурно пахнул.
Да, надо выбираться из-под одеяла и плестись в ванную, смыть прохладной водой ночные кошмары. Лиса пихнула Макса в бок, потом пнула ногой для надежности и только когда убедилась, что брат проснулся окончательно, опустила ступни на холодный деревянный пол и пошевелила пальцами.
– Мы проснулись, ма! – крикнула она.
Макс за спиной недовольно зашипел:
– У тебя своей комнаты нет?
– Я охраняла тебя от Дсоноквы и Того-Кто-Стоит-За-Шторой. Благодарить будешь позже, а сейчас в душ, а то ты пахнешь хуже помойки, от тебя даже еноты шугаться будут.
Лиса мысленно похвалила себя за находчивость. Лишних бонусов не бывает, да и не говорить же мелкому, что самой было страшно до чёртиков? Ночью она проснулась сидящей в коридоре возле маминой спальни, её трясло от холода и затекло всё тело. Лиса не помнила, что именно ей приснилось – что-то плохое про маму, но вспоминать подробности этого кошмара определённо не стоило. В тот момент ей меньше всего хотелось засыпать одной в тёмной комнате.
Спать при свете со вчерашнего вечера она тоже опасалась. Вот так и вышло, что Максу пришлось приютить на эту ночь всех перепуганных, в том числе и четырёхлапых.
Когда дети наконец спустились на кухню, на столе уже стояли чашки с тёплым молоком и большое блюдо с горой оладий. Стелла, с уложенными в замысловатый узел волосами, одетая в джинсы и новый синий пуловер, встретила их сияющей улыбкой. Лиса чуть не ахнула: мамина кожа словно светилась. Дети, не сговариваясь, подбежали её обнять, и Лиса, прижавшись, ощутила, как от мамы пахнет – очень приятно и совсем незнакомо. Она уже хотела спросить, что это за духи, но тут Стелла расцеловала их и спросила, как спалось. Максим, всё ещё полусонный, но уже голодный, пробормотал что-то невнятное и быстренько нырнул за стол, а Лиса честно ответила, что всю ночь мучилась от кошмаров.
– Мамуль, а ты вчера вообще уснула в пять вечера, помнишь?
Стелла подвинула ей тарелку, так и лучась улыбкой.
– Да, дорогая, видишь, как я сильно устала. Но сегодня я себя чувствую намного лучше, просто новым человеком стала! Так что тебе снилось?
– Кажется, бабочки, – Лиса отпила молоко и наколола оладью на вилку. – Много-много бабочек в твоей комнате.
– Ну разве же это плохой сон? Наоборот, хороший и красивый.
Стелла потянулась через стол и пригладила сыну непослушный вихор на макушке. Лиса заметила, что рукав маминого пуловера по краю припудрен чем-то белёсым, а кожа на руке отливает перламутром. Стелла, перехватив её взгляд, пробормотала: «В муке вымазалась…», отряхнула одежду и продолжила разговор, ласково улыбаясь дочери:
