Лисе он показался чистым и мелодичным, будто перезвон китайских колокольчиков на ветру.
Она обернулась.
Между ней и грозным Трэшменом неожиданно возникла высокая изящная фигура новой математички, мисс Флоранс. Почти такая же высокая, как мистер Хоуп, длинноногая, с волнистыми белокурыми, почти пепельными волосами, она была больше похожа на фотомодель, чем на учительницу.
Трэшмен тут же глупо заулыбался, сощурив и без того маленькие бультерьерские глазёнки.
– Мисс Флоранс, ничего страшного… мисс Шеверс оставила мусор в кафетерии…
– Это не мой! – поспешно ответила Лиса и вытащила из рюкзака недоеденное яблоко.
Мисс Флоранс обернулась к девочке и нежно потрепала её по щеке:
– Конечно, мистер Хоуп ошибся. Не правда ли, мистер Хоуп?
Последний только пробормотал что-то невразумительное, продолжая глупо улыбаться, потом махнул рукой и ретировался в кафетерий.
Лиса шумно выдохнула, глядя на математичку с нескрываемым восхищением, как смотрела бы на статую мадонны.
Мисс Флоранс была не просто красива, она ещё и одевалась строго и элегантно, и от неё очень приятно пахло. «Турецкие духи», – почему-то подумалось Лисе, хотя она понятия не имела, бывают ли вообще турецкие духи и как они должны пахнуть.
– Ты испугалась? – мисс Флоранс посмотрела на Лису с тёплым участием и положила ей руку на плечо.
Та кивнула. Трэшмена побаивались все без исключения. Внезапно у Лисы закружилась голова, а вокруг приветливо улыбающейся мисс Флоранс на секунду возник светящийся ореол. Девочка тряхнула головой, и наваждение пропало.
– Моя дорогая, – ласковый голос учительницы звучал райской музыкой, и Лиса поймала себя на том, что довольно жмурится, – я ознакомилась с твоими отметками, и у меня создалось впечатление, что тебе нужно немного помочь.
Лиса неловко дёрнула плечом и понурилась. Внезапно – и это было совсем на неё не похоже – ей стало стыдно, что именно по предмету такой чудесной учительницы, как мисс Флоранс, она успевает очень и очень средне, и Лиса горячо поклялась себе, что непременно исправится.
Глядя на неё, мисс Флоранс понимающе усмехнулась:
– Мы справимся. Несколько дополнительных занятий, и ты будешь щёлкать примеры, как жареные фисташки. Поверь мне, понять математику куда проще, чем реакции мистера Хоу…
Обрывая её на полуслове, резко затрещал звонок. Напоследок ласково прикоснувшись к её плечу, мисс Флоранс попрощалась и пошла по длинному коридору к своему кабинету, а Лиса, зачарованно улыбаясь, смотрела ей вслед. Вот всё-таки она реально классная…
Радужный настрой Лисы не омрачили и тяжеленные тёмные тучи, с утра затянувшие небо обещанием скорого снега. Но даже когда вместо пушистого снега полетела ледяная, тающая ещё в воздухе крупка, Лиса всё равно улыбалась, глядя в мутное окно школьного автобуса. Сегодня у неё было слишком хорошее настроение, чтобы его могли испортить погодные заскоки.
Но, вернувшись домой, она застала родителей не в духе. Они сидели за обеденным столом, и молчание висело между ними, свинцовое, как туча, набитая мокрым снегом.
Неуют был настолько ощутимым, что даже обычно шумная безалаберная Шинук забилась под кресло, и Лиса видела только кончик её хвоста, вздрагивающий при каждом звуке.
Обложившись бумагами, Джон подсчитывал что-то на калькуляторе. Он жал на кнопки с таким ожесточением, точно под одной из них таилась вредоносная тварь, которая жрала деньги его семьи, и её непременно нужно было придавить. Кнопки громко щёлкали, Джон часто сбивался и, досадливо морщась, начинал сначала. Стелла то и дело механически проводила рукой по своей любимой скатерти, которую стелила исключительно перед приходом гостей. Только вот гостей сегодня не намечалось, скатерть после недавнего визита друзей следовало отправить в стирку, а Стелла сидела, смотрела на бурое пятно от вина и только вздыхала.
– Вы чего такие хмурые? У нас что, серьёзные проблемы?
Лиса аккуратно поставила в угол рюкзак и принялась расшнуровывать ботинки. Ей хотелось казаться беспечной, но это плохо получалось – от недавнего приподнятого настроения не осталось и следа.
Джон, не отрывая взгляда от бумаг, заметил, что проблемы эти – решаемые: у них пока что есть и крыша над головой, и еда в холодильнике, а Стелла добавила, что всё в порядке, и жизнь вообще была бы райской, если бы ей не приходилось по несколько раз в день отвечать на звонки кредиторов.
– Ну так не отвечай, – ответил Джон сухо. – Смысл с ними разговаривать. Пока нам не выплатят страховку…
– Смысл? – голос Стеллы подозрительно зазвенел, и Лиса испугалась, что мама сейчас расплачется. – Я разговариваю с ними не потому, что мне делать нечего, знаешь ли. Я говорю им: «Зачем вам подавать на нас в суд? Вы только потратите деньги на адвокатов. Мы не можем вам сейчас заплатить, но мы ждём выплат от страховой компании. И тогда мы начнём расплачиваться с вами». Они слушают. Соглашаются. А потом звонит кто-то другой, и мне приходится повторять всё заново. Но пока я с ними разговариваю, у нас есть шанс сохранить ферму.
Джон пожал плечами:
– Ладно. Делай, как считаешь нужным, но тогда и не жалуйся.
Стелла уже была готова ответить резко, но вспомнила, что рядом дочь, и подавила порыв. Да и Джона понять можно, ему тоже нелегко сейчас. Она вздохнула, вспомнив, как ещё совсем недавно они с мужем перешучивались по поводу и без и все проблемы решали сообща.
Из-за угла выглянул Макс и поманил сестру. Лиса ещё раз окинула взглядом родителей, но они, вернувшись к прежним своим занятиям, её как будто не замечали.
Макс сдавленно прошипел: «Ну, идёшь ты наконец?» и помахал каким-то листом.
В своей комнате, плотно закрыв дверь, он спросил:
– Отец же не продаст ферму?
Голос его звучал почти спокойно, но надо было знать Макса. Обычно он такими делами не интересовался, витая в своих ботанических эмпиреях.
Лиса, которой происходящее в доме совсем не нравилось, ответила без церемоний:
– Я почем знаю? Ты что, со своими играми и гербариями, совсем ничего не замечаешь? Ферма и раньше-то не приносила большого дохода, а после урагана сколько займёт времени восстановить сад и виноградник?
Мотнув головой, Макс разгладил помятый лист бумаги – тот самый, который они нашли в старом колодце.
– Ладно. Лиса, посмотри вот здесь… «В густых лесах далёких стран обрёл в награду талисман – Звезду, что в полночь расцветёт». Дед что-то привёз из своих поездок, привёз и спрятал здесь, на ферме. Мистер Брукс рассказывал, что дед чего-то страшно боялся последние годы жизни, что скрывался в этих краях от кого-то.
– Расцветёт! – Лиса фыркнула. – Слушай, дед классно рассказывал сказки – но сказки – это сказки, а жизнь – это… – она кивнула в сторону гостиной, намекая на родителей. – Какой-нибудь цветочек привёз, дед наш был сумасшедший, ты забыл? И ты – ещё один ботан, и тоже под конец жизни свихнёшься, если прямо сейчас мозги не включишь.
