Книга Обсидиановая комната, страница 83. Автор книги Дуглас Престон, Линкольн Чайлд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Обсидиановая комната»

Cтраница 83

Ее каблуки застучали по камню.

Диоген последовал за ней и закрыл дверь. Несколько мгновений вокруг было совершенно темно – чернота такая полная, какую Констанс, привычная к темноте, никогда не встречала. Но потом послышался слабый щелчок, и на потолке зажглась лампа.

Поначалу Констанс показалось, будто она плывет в черной и безмолвной пустоте. Затем послышались еще щелчки, и, по мере того как Диоген включал все новые и новые лампы, она начинала понимать, где находится. Она стояла внутри того, что показалось ей идеальным кубом с полом, стенами и потолком из черного мрамора. Но, присмотревшись внимательнее, Констанс поняла, что лампы, разнесенные под потолком на равные расстояния в несколько футов, на самом деле размещаются за очень тонкими панелями какого-то темного, закопченного вещества. Это вещество не имело определенного цвета, а обладало переливающимися, дрожащими оттенками серого, и свет, проникающий через эти панели, придавал помещению слабую, странную, мерцающую люминесценцию. И тут до нее дошло: стены и потолок были сделаны полностью из обсидиана.

Словно по знаку, за ее спиной раздался горький, безрадостный смех.

– Все верно, – произнес тот же бесцветный голос. – Это не храм для медитаций, это моя настоящая обсидиановая комната. Святилище моего прошлого, если можно так назвать место, где находятся вещи, вызывающие стыд и боль.

Приглядевшись, Констанс увидела, что на всех четырех стенах через такие же равные интервалы, как и светильники на потолке, висят прямоугольные рамы. Все они были одинакового размера – около восемнадцати дюймов на два фута. Все они не сливались со стеной, а выступали из нее на одинаковом расстоянии от пола. Эти своеобразные витрины были обрамлены обсидианом и остеклены. Небольшая лампа направленного действия в каждой из витрин высвечивала их содержимое, организованное в стиле, напоминающем манеру художника Джозефа Корнелла [45].

– Мой музей, – сказал Диоген. – Пожалуйста, позволь мне выступить экскурсоводом. Эти экспозиции выставлены в хронологическом порядке, начиная отсюда – слева от тебя.

Он сделал несколько шагов от двери и остановился у первой рамы. Внутри Констанс увидела набросок-миниатюру старого городка на разлинованной школьной бумаге. Набросок был удивителен своей всеохватностью и детализацией. Он мог быть сделан только с помощью увеличительного стекла и капиллярной ручки с тончайшим пером. На каждом микроскопическом доме виднелась дранка, каждый булыжник на мостовой имел аккуратные тени, над каждой дверью красовался микроскопический номер.

– Я нарисовал это в семилетнем возрасте, – услышала она голос Диогена. – Я мысленно жил в этом городе. Каждый день добавлял к нему какую-нибудь новую деталь. Я любил его больше всего остального. Я выставил его здесь как напоминание о том, кем бы я мог стать, если бы обстоятельства сложились иначе. Но понимаешь, пока я спокойно рисовал все это… со мной что-то случилось.

– Событие, – сказала Констанс.

– Да. Событие. Ты о нем почти ничего не знаешь, верно? Алоизий наверняка ничего не говорил об этом.

Констанс оставалась неподвижной. Она стояла у необыкновенного рисунка. Трудно было представить, что кто-то в таком юном возрасте мог создать нечто столь детализированное, столь идеальное.

– Мы с Алоизием играли в подвале под особняком Рошнуар – это наш старый дом в Новом Орлеане, на Дофин-стрит. Мы набрели там на потайную комнату, полную всяких приспособлений, созданных моим двоюродным прадедом Комстоком для своего иллюзионного шоу. Одно из них называлось «Дверь в ад». Алоизий вынудил меня войти в эту дверь. Оказалось, что… это было устройство, созданное для одной из двух целей: чтобы свести человека с ума или напугать до смерти.

«Какой ужас», – подумала Констанс.

– Прошло какое-то время, прежде чем меня спасли из этого ада. Там был такой кошмар, что я пытался убить себя из пистолета, оставленного там специально, чтобы предложить вечный «покой» тому, кто застрял внутри. – Он помолчал. – Пуля попала мне в висок, но калибр был маловат, и она вышла через глаз. Моя жизнь была под угрозой. Но я выжил. Однако потом, после, все стало… другим. На какое-то время меня отослали из дома. Краски исчезли из моего мира, мне остались только монохромные оттенки серого. Мой сон был – и остается – неизлечимо нарушенным. Когда я вернулся, я стал другим. Я изменился до неузнаваемости.

Он подошел к следующему экспонату. Констанс последовала за ним. Внутри она увидела крохотный крестик в темных пятнах, похожих на засохшую кровь. Надпись внизу гласила: «ИНЦИТАТУС».

– У меня случались эти странные позывы, которых я не понимал. Однако я их ничуть не боялся. Время от времени я… подчинялся им. Но по мере приближения зрелости одно желание стало преобладать над всеми другими: устранение, умерщвление и полная гибель моего брата Алоизия, который стал причиной ужаса, завладевшего мной.

Диоген прошел без остановки мимо нескольких витрин, показывая то на одну экспозицию, то на другую. Констанс видела вещи, которых не понимала: власяница из какого-то органического вещества, петля палача, нечто похожее на густой куст ядовитого сумаха, плотно свернутый с помощью рыболовной лески.

– Поначалу мои попытки отомстить брату носили бессистемный, хаотичный характер. Но по мере того как я становился старше, у меня начал формироваться план. На его осуществление ушли годы, даже десятилетия. Он требовал всего моего времени и внимания. Он требовал создания и любовного выращивания нескольких различных личностей. Например, личности куратора Нью-Йоркского музея Хьюго Мензиса.

Они прошли вдоль одной стены и, развернувшись, прошагали до середины второй. Диоген остановился у витрины со стенками ртутного цвета, в которой лежал старинный штык.

– Этим оружием был убит агент Майкл Деккер, близкий друг Алоизия. Оно не настоящее, как ты понимаешь, – настоящий штык хранится где-то среди других вещдоков, – но точная копия.

Он перешел к следующей витрине, в которой находились экземпляр журнала «Музеология», музейный пропуск, забрызганный кровью, и садовый нож.

– Марго Грин, – пояснил Диоген.

В следующей витрине было выставлено рукописное письмо на нескольких страницах, подписанное: «А. Пендлтон». Рядом находилась дорогая, судя по виду, женская сумочка.

– Виола Маскелене, – произнес Диоген тем же странным, пустым голосом. – Это дело кончилось плохо.

Он довольно быстро провел Констанс мимо других витрин, подводя экскурсию по обсидиановому пространству к экспонатам на третьей стене: хрустальной вазе с чем-то похожим на алмазную крошку, меморандуму из тюрьмы Хекмор… И вдруг Констанс остановилась. Посредине третьей стены висела витрина с фрагментом запятнанной кровью атласной простыни и недопитым стаканом зеленоватой жидкости со слабыми следами губной помады.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация