Поэтому игнорировать собаку – это наказание из разряда самых серьезных. Его можно считать уголовным, а применять допустимо только в исключительных случаях. Например, если пес настойчиво пытается загрызть всю семью, а другие виды коррекции уже неэффективны – настолько все запущено. Но выписать рецепт на игнор может только опытный специалист после того, как опробовал более гуманные методы.
Глава 7. Наказание постфактум
Воспитание собаки – процесс многотрудный. Усложняется он тем, что в нем важно ловить момент. Вкусняшки и пикули должны лететь в собаку ровно в тот момент, когда она делает нечто, достойное поощрения или наказания. И вроде бы тут все логично. Редкий хозяин, проснувшись на заре, решает отчитать подвернувшееся под руку животное за то, что оно день назад на прогулке говнину неприятную сожрало. Ну понятно же: если минутку на поругать удалось выкроить именно сейчас, повод для этого тоже нужен свежий, а не вчерашний. Мужу можно устроить скандал на тему «ты мне вчера всю жизнь испортил», а собаке не объяснишь, что вы до сих пор фрустрированы ее утренним поведением, но покричать решили сейчас.
Логика элементарная, и следовать ей можно без отсылки к научным исследованиям про абстрактное мышление у животных. Но почему-то она сбоит, если мерзкая псина учудила очередное, а заметили мы это не сразу. Мешает «виноватый» вид собаки. Она же ждет дома с лицом «батюшки, что ж я наделала» каждый раз, когда действительно что-то такое наделала. И в этот момент и правда пребывает в ужасе. Но не от содеянного, а совсем по другой причине.
Представим гипотетическую собаку, которая в отсутствие хозяина жрет диван. Она делает это, например, потому что ей без хозяина тревожно и кажется, что он исчез насовсем. Диван для нее – успокоительное, пока его грызешь, немного отпускает. Хозяина все нет, дивана все меньше, саспенс нарастает. И тут он возвращается, видит в комнате запчасти дивана и давай собаку в них носом тыкать, матерно комментировать и всячески не одобрять.
На другой день ситуация повторилась. И на третий тоже. Сюрприз-сюрприз – собака так и осталась глуха к матерным просьбам хозяина не доедать диван. Зато встречает его теперь унылой креветочкой, на лице которой как бы раскаяние и как бы сожаление. А на четвертый день диван закончился. Приходит хозяин, а собака бодра и весела. Следов вандализма в квартире нет, как и раскаяния на лице собаки. Чем не доказательство, что скотина все понимает? Всем не доказательство. И вот почему.
Когда собака жрет диван, ей хорошо. Никто не стоит над душой с нотациями. И тут приходит злой хозяин. Диван уже пять часов как в руинах, собака с тех пор и поспала, и водички попила, переделала кучу собачьих дел. А он вдруг начинает орать и колотиться над диваньими запчастями. Что из этого понятно собаке? Диваньи запчасти – зло. Когда они тут валяются, хозяину делается нехорошо и надо его бояться. Это все, что поняла собака. Теперь у нее есть работающая ассоциация, которая требует свернуться унылой креветочкой, если на сцене одновременно и запчасти, и хозяин.
Ассоциативная собачья память способна на многое. С ее помощью собаки учат команды, приспосабливаются к обстоятельствам, боятся определенных вещей или радуются чему-то. Жаль только, что вспоминать прошлое, как это делаем мы, не могут. Даже недавнее прошлое. Если собака при вас вдруг высунулась в окно и высказывает кобелю с соседнего района, какое он чмо, ругать ее за это можно только в тот же момент. Если вы направились к окну, а собака прервала свою гневную речь и радостно кинулась навстречу – все, момент для ругани упущен. Если поругать ее, пока она бежит к вам, она будет уверена, что огребла за то, что прибежала. Про кобеля того она и думать забыла, а объяснений ваших не поймет.
И для собаки не существует никакого «десять минут назад» или «завтра». Еще ни одна собака не выучила команду «Сидеть – но завтра». Попробуйте ей объяснить, что ровно в шесть часов вечера надо гавкнуть три раза. Собака не гавкнет, она устроена по-другому. И вот еще один шокирующий факт – она не понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Зато понимает, что можно и что нельзя. Вот грызть диван при хозяине нельзя. А без хозяина никто не запрещает, значит, можно. И эти два процесса для собаки – действия, между собой никак не связанные.
При наказании постфактум собака не поймет, за что ее ругали. Зато усвоит, что хозяин не очень адекватен.
Это приведет к повышению тревожности в его присутствии и всяким хулиганствам, с помощью которых пес будет снимать возникающий стресс.
Глава 8. Волшебная команда «Так!»
Есть в арсенале владельцев животных команда «Так!». В смысле «Тааааак, это что это мы тут делаем?!». Ее знают все собаки, кошки и, возможно, даже некоторые улитки-ахатины, но это не точно. По какой-то причине ни один собакохозяин не обращается к нам с просьбой научить пса реагировать на команду «Так!». Каждый пес и сам в курсе, что, если звучит такая команда, нужно немедленно прекратить то, чем он сейчас занимается, сделать послушное лицо и отползти на безопасное расстояние.
Парадокс в том, что эта волшебная команда не идет с собакой в базовой комплектации. Она ее выучивает с помощью хозяина. Возмущенное «Таааак!» по принципу работы ничем не отличается от команд, например, «Выйди из кухни» или «Убери лапы». Любая команда прививается собаке с помощью некой последовательности действий хозяина. Но только с командой «Так» почему-то это происходит интуитивно, без подключения логики, аналитики и рационального мышления.
Вот взяли вы, к примеру, щенка. Незамутненный шерстяной сынок еще не в курсе, что у папки дома нельзя жевать скатерть, мусолить кота и залезать в помойное ведро. Поэтому рано или поздно вы его за одним из этих действий застаете. И происходит следующее: с рыком «Таааак» вы подходите к щенку, который занят жеванием скатерти и на вас не реагирует. Тогда вы отнимаете нажеванное, бурчите, что брали эту скатерть на распродаже в «Икее» не для того, чтобы грызли тут всякие. Щенок перестает безобразничать, обещает, что больше так не будет. Вам его внезапно становится жалко, и вы сообщаете ему, какой он молодец, что все так быстро понял.
После нескольких повторений щенок перестает дожидаться, пока вы добежите до него отнимать запрещенку. Заслышав возмущенное «Таааак», он бросает все свои дела с этим куском тряпки, который некогда был скатертью, и идет вас заверять, что такого больше не повторится. Он уже выучил, что таким образом его просят срочно перестать заниматься фигней.
И хоть обучение этой команде проходит интуитивно, оно точно повторяет схему, по которой собаку можно научить понимать какие угодно слова.
Сначала звучит кодовое слово, потом действие, демонстрирующее, чего мы хотим от собаки, а затем похвала, когда желаемого удалось добиться.
