Получалось, что для того, чтобы пройти мимо заставы, у его отряда есть часа два-три. Потому что проскочить хотелось без боя.
У Босса после перехода буквально глаза лезли из орбит. Сперва он думал, что это с непривычки к нагрузкам, и только потом понял, что это от недостатка кислорода. Горы! А он, идиот, еще и курил одну сигарету за другой, прямо на ходу. Где же эта проклятая фляжка с чачей?! Босс отхлебнул, горло обожгло. Заурбек с коня не сходил, так и оставался верхом, рассматривая в бинокль укрепления пограничников. Рядом Ширвани инструктировал группу прикрытия:
— Никакой связи! Как только оборудуете точки на скале, вон там и вон там, просто рукой махнете, Заурбек вас увидит. И ждете сигнальную ракету. Вот здесь у них дверь на пункт управления. Ни оттуда, ни туда ни один солдат не должен пройти. Все антенны раздолбить в пыль. Теперь ты, смотри сюда! Это выход из казармы. То же самое. Вышки мы отсюда подорвем.
Тут вернулся разведчик, совсем еще мальчишка. Отдышался, доложил:
— Уехали три бэтээра и один Газ-66 с прицепленной пушкой. На заставе осталась только дежурная смена и несколько человек из хозвзвода. Всего человек пятнадцать. Не больше.
— Эти нам не нужны, — бросил Ширвани. — Нам нужно только, чтобы они полчаса носа не высовывали из своих блиндажей. Пока мы на дорогу за заставой не выйдем. Весь отряд. Ну все, погнали! Передай по цепочке десятиминутную готовность. Интервал три метра. Как только заработают пулеметы, все на коней, и помоги нам Аллах. Огонь по заставе не открывать ни в коем случае. Держимся строго друг за другом.
Что было дальше, Босс помнил плохо. Заурбек в последнюю минуту взял его лошадь за уздечку и намотал ее конец на луку своего седла.
— На буксир тебя беру, — подмигнул он Боссу. — Только ты с коня не падай. Лучше за шею его обними и глаза закрой. Жалко, аудиоплеера нет, а то мог бы и уши заткнуть. Держись, ты же крутой босс! — Заур усмехнулся и снова уставился в бинокль.
Над заставой курился худосочный дымок, в недостижимой вышине два орла накручивали круг за кругом.
Внезапно до всех ясно донесся тягучий железный скрип, на крыше одной из бетонных башен открылся люк, из которого вылез солдат — босой, в черных трусах. Разложил на жести какие-то тряпки, придавил их камнями и опять скрылся в люке, оставив его открытым.
— Почему мы днем здесь? — запаниковал Босс. — Заур, ночью разве не лучше?
— Они и ночью бы нас увидели. Не хуже, чем днем. Но ночью мы бы сами не увидели прохода по минным полям. Там ориентиры какие? Камешки, кустики. Не доглядишь на полметра — лети под облака, целуйся с орлами. Так что из двух зол выбираем меньшее, — он прервался на полуслове и, не отрываясь от бинокля, махнул рукой.
Все замерли. Заурбек теперь смотрел на противоположный склон. Вот он поднял руку… И махнул во второй раз. Ширвани поднял лошадь на дыбы и выстрелил из ракетницы. Ракета зашипела, брызнула искрами…
Босс совершенно не ожидал, что всего два пулемета могут производить такой жуткий грохот. Только потом сообразил: дело в горной акустике. Ущелья вокруг вместе с эхом возвращали звук очередей, и те накладывались на следующие. Уши заложило почти сразу. Сколько времени занял объезд заставы, он так и не понял. Только открыв глаза, увидел, что он последний, кто еще не спешился. Оказалось, что обход прошли чисто, не потеряли ни одного человека. Видимо, бойцы на заставе пришли в себя и начали отвечать пулеметчикам на скалах, когда отряд уже пересек большую часть открытого участка. Так что их даже не увидели! Вот что значит дерзкий, но точно выверенный маневр. Босс с уважением посмотрел на Ширвани, но тут же всполошился, оглядываясь по сторонам:
— Зачем привал? Мы же совсем недалеко от погранцов отошли! Заур, это неосторожно!
— Осторожно, — снисходительно хмыкнул тот. — Сейчас вертушки прилетят наших пулеметчиков утюжить. Пока они здесь будут носиться и орлов распугивать, мы дождемся темноты. А сейчас помолимся. Присоединяйся, не смущай парней, — щурясь от солнца, Заурбек смотрел на Босса снизу вверх. — Ну, хоть с коня слезь, если молиться не хочешь. Лошадей спрятать надо. Да и нам не помешает укрыться.
К рассвету отряд Ширвани добрался до блок-поста. Заурбек отправил вперед мальчишку-разведчика. Тот растворился как тень в зарослях орешника и всего несколько минут спустя так же бесшумно вынырнул обратно.
— Никого нет. Вчера еще были, печка теплая.
— Вот псы! — Ширвани сплюнул. — Наверняка заранее знали, что их отсюда уберут. Но деньги, чтоб нас пропустить, взяли. И торговались с пеной на губах.
— Нехорошо это… — Заурбек, прищурясь, хлестанул себя плетью по сапогу. — Почему убрали? Здесь дорога к заставе. Они что, на голову больные — путь к заставе открытым оставить?
Ширвани его беспокойство не поддержал:
— Ай, чего гадать? Нет — и хорошо. А деньгами пусть подавятся. Баксы все равно фальшивые были, — он захохотал. — Закончатся они у этих ослов в первом же обменном пункте. Если повезет, попадут в дисбат, может, и живыми оттуда выйдут… — он кивнул Зауру. — Дальше пешком вдоль дороги. Всю скотину здесь, в роще оставить. Из аула завтра придут, заберут.
Грузовики и легковушки спрятали в овражке, за старой овчарней.
Ширвани построил отряд.
— В грузовиках форма, всем переодеться. Колонна следует до райцентра, там разбиваем лагерь на территории бывшей войсковой части. По документам мы командированы туда для обеспечения безопасности строительной бригады. Сама бригада якобы задержалась в пути. На базе ждете моего приезда. Или вот он приедет, — Ширвани кивнул на Заурбека. — Сейчас все бреют бороды.
Боевики загудели, клацнули затворы…
Ширвани выхватил пистолет, снял с предохранителя, подул в ствол, прищурился — зло, презрительно
— Тот, кто думает, что Аллах, когда придет время предстать перед ним на высший суд, не узнает его без бороды, тот может не брить. И отправляться пасти баранов. Есть такие?
Боевики своего командира знали не первый день. Тот, кто сейчас дернется или просто скажет что-нибудь, через секунду будет лежать с простреленным горлом. Или черепом — как повезет, хрен редьки не слаще, как говорят эти русские.
Ширвани усмехнулся:
— Тогда я иду бриться, — он спрятал пистолет. — Ждать осталось недолго. Сутки, максимум двое. Аллах акбар!
Когда боевики разошлись, Босс подошел к Заурбеку.
— Вы спятили? — зашипел он. — Это же чистое самоубийство. Сотня боевиков посреди бела дня поедут с липовыми документами! Даже если они перед этим побреются — их же моментом… Я не хочу, чтобы меня вместе с вами размазали в пыль.
— Не брызгай слюной! — Заурбек брезгливо помахал рукой перед лицом. — Они поедут без нас. А мы повезем одному нашему парню дорогой импортный подарок. И тебя заодно. Я же тебе обещал: работа будет не пыльная. Пойдем, получишь паспорт. Теперь ты у нас будешь лицо некавказской национальности.
