– О Аллах, какой я идиот, что сказал тебе.
– Наоборот, ты правильно поступил. Отец уже стар, и теперь нам защищать семью. Разве ты мог допустить, чтобы наша сестренка прожидовилась?
– Это не тебе решать!
…
– Не тебе решать, с кем ей быть! Только она может сделать выбор!
– Эй, брат. Я тебя не узнаю. Разве ты не турок?
Комиссар посмотрел на своего брата, как будто видел первый раз в жизни.
– Я турок, – сказал он, – но не тебе решать, кто турок, а кто нет. Не тебе и не таким, как ты. Ты и такие, как ты, кличут беду на нашу страну, на наш народ.
– А вот здесь ты не прав, брат. Решать именно мне и таким, как я, – мы проливали кровь за эту страну.
– Это не дает тебе права!
Комиссар осекся на полуслове.
– А знаешь, я сочувствовал вам… когда все это началось… когда начались аресты…
– Сочувствовать мало…
– Заткнись!
…
– Помолчи. Я… вы думаете, что вы знаете лекарство от всех болезней этого народа… что вы и есть лекарство. Но вы не лекарство. Вы – боль. Убирайся. У тебя нет права тут находиться.
Мустафа покачал головой.
– Не тебе решать, брат. Это моя семья так же, как и твоя.
Комиссар долго смотрел на брата.
– Да. К несчастью…
И, повернувшись, пошел вниз, не обернувшись даже на зов вышедшего на лестницу отца.
Союз Ветров – реально существующая тайная организация ветеранов подразделений турецкого спецназа. Часть глубокого государства. Первоначально была создана для уничтожения армян и коммунистов, затем – для отстаивания интересов Турции в любом месте и любыми способами без задействования официальных вооруженных сил. Члены этой группы – националисты, как и Серые волки, – но в отличие от Серых волков в Союз Ветров можно вступить, только отслужив в подразделении специального назначения. Боевики Союза Ветров – старшие товарищи Серых волков, они организуют тренировки, а при необходимости принимают командование над молодыми националистами. Отряды Союза Ветров воевали в Карабахе на стороне Азербайджана, в Чечне на стороне Дудаева, в Сирии на стороне оппозиции. Как и все турецкие националисты, боевики Союза Ветров ненавидят Россию и русских.
17 сентября 2020 года
Великобритания
Креденхилл-Акротири
В неприметном графстве Герефорд в Великобритании есть три достопримечательности. Это кафедральный собор, не такой красивый, как в Солсбери, но тем не менее старинный, средневековый, но все еще используемый мост и монумент в виде часов. Этот монумент был расположен на территории бывшей базы ВВС Креденхилл, ставшей теперь казармами полка 22SAS – легендарного двадцать второго полка особого назначения. Полк переехал туда в девяносто девятом году, и Часы переехали вместе с ним.
Лейтенант Гарри Хорселл утром получил особый приказ – он должен был стоять и наблюдать за тем, как к Часам нанятые подрядчики прикрепляют новую плиту. Подрядчики были гражданские, среди них могли быть поляки, арабы или еще черт знает кто – а они уж точно сделают на «отвали». Плита потребовалась, потому что на других уже не было места, чтобы записывать имена погибших бойцов полка.
Солнце попадало лейтенанту Хорселлу прямо в глаза, но он стоял и смотрел, как подрядчики крепят плиту… как двое держат, а третий орудует каким-то инструментом… недолго этой плите оставаться незаполненной, ох недолго…
Оатс, Макграт, Дансли.
Эти трое погибли в один и тот же день в Сирии. Они пытались получить данные по химическому оружию, а когда возвращались, в их пикап попала ракета «Корнета». Кто это сделал… сирийцы или русские… да какая разница.
Дженкинс. Хойт.
Эти двое погибли в Афганистане – их убили подсоветные после того, как какой-то придурок – пастор в США сжег Коран.
Лейтстер. Погиб в Ираке, когда джип попал на мину.
Мир-Вильямс. Погиб в перестрелке с сербской мафиозной группировкой во время тайной операции в Европе.
Как же много имен…
После две тысячи первого число имен, приходящихся на год, резко увеличивается, раньше гибель и одного-то бойца была трагедией. В последнее время все больше попадалось имен, у которых даты гибели шли подряд. Правительство начало использовать их как особо подготовленную пехоту с расширенными возможностями, а на войне всякое случается.
Но страшны были даже не потери. Страшно было ощущение, что они отдавали свои жизни зря. Что все было напрасно. Что они шли от одного поражения к другому, и не было этому ни конца ни края.
Тогда какого хрена…
Хорселл подошел ближе. Всмотрелся.
– Эй, парни, – сказал он, – вы криво ставите доску.
Строители оглянулись. Один пожал плечами.
– Вы криво ставите доску, я говорю. Посмотрите сюда – криво. В эту сторону.
Хорселл вдруг понял, что ни один из них не понимает его, не понимает английский язык. Это взбесило его: какого черта? Они рискуют жизнью, умирают, а их страна не может найти несколько человек, чтобы поставить памятную доску, и вместо этого присылает каких-то гастарбайтеров…
Гнев захлестнул его, и неизвестно, что он мог бы сделать, но на его плечо сзади опустилась рука. Он обернулся.
– Какого…
Это был Марти Риц-Эванс, они вместе пришли в полк.
– Не шуми. Капитан тебя ищет.
Капитан уезжал в Лондон по делам, и наряд стоять здесь ему давал не он.
– Какого черта происходит?
– Его спроси. Вернулся как ужаленный…
…
– И с ним еще какие-то типы гражданские. Кажется, намечается какое-то дерьмо…
– То-то я удивился, – зло сказал лейтенант, направляясь к своему байку, который он оставил рядом. По территории базы он ездил на велосипеде…
Капитан Киран Ллойд был одним из старожилов полка, он помнил, как начиналось в Ираке, и помнил даже то, зачем это все было. Ему было за сорок, и он, как и все старшие офицеры полка, когда-то был стрелком, но после сорока перешел на кабинетную работу. Его супруга была колумбийкой, они познакомились в Колумбии, когда капитан консультировал тамошние силы специального назначения, борющиеся против партизан.
Сейчас капитан ходил по своему небольшому кабинету, как разъяренный тигр. В кабинете, кроме него, никого не было, через открытую форточку слышался шум вертолетов – штурмовые группы отрабатывали десантирование.
– Сэр.
– Закрой дверь.
Лейтенант сделал, что ему приказали.
– Ты проходил курс подготовки по ОМП
[11], верно?
