– Убьем сразу двух орлов, – сказал он своим скрипучим голосом. – Большинство племен кочевников недовольны усилением оседлых. Племена прежде малоизвестные выходят на первые роли. Остальные пока молчат, но не согласны с этим. В них они видят угрозу своей власти и вольностям. Им нужен только толчок, и недовольство выльется наружу. Этим стоит воспользоваться. Главные зачинщики войны за веру в походе, а на остальных можно плюнуть и растереть. – Шаман плюнул на кошму и под неодобрительным взглядом хана растер плевок сапогом. – Самое время вбить клин между нашими противниками. Собирай великий совет. Пусть он, а не ты осудит бесчинства ревнителей старой веры.
– Они слышали, что происходит в степи, – подумав, ответил хан, – но им нужны будут свидетели, ты, старая змея, сам хорошо об этом знаешь.
– Знаю, – кивнул шаман. – Они у Быр Карама есть. – Шаман кивнул в сторону правой руки.
Ближайший соратник хана сидел молча, слушая обоих. Увидев направленный на него взгляд хана, кивнул.
– Есть, – спокойно ответил он.
– Ну тогда отправляй гонцов, – распорядился хан.
Совет начался, как обычно, с обильной трапезы. Чинно сидели муразы и их верховные шаманы. Ели мясо, пили гайрат. Неспешно вели разговор.
– Вы слышали, что творится на севере степи?
– Что-то слышал, там ревнители старой веры сцепились с последователями Худжгарха.
– Нет, не это. Эти ревнители уничтожили одно племя целиком.
– Это за что? – спросили сразу с нескольких сторон.
– Да брешут. Не было такого, – ответил мураза из оседлых.
– Было. И уничтожили всех мужчин и стариков. Скот и женщин с детьми забрали себе. И все это за то, что они не захотели присоединиться к походу.
– Это как же понимать? Сегодня я вольный орк, а завтра ко мне придут несколько соседей и потребуют отправиться вместе с ними против их врагов? А если мне наплевать на их ссоры, то мое племя вырежут? – Голос возмущенного муразы звучал все громче.
Это вождь племени румов, запомнил хан. Гордец, каких степь не видела.
– Я вот тоже думаю, как так получилось, что несколько оседлых бездельников стали командовать в степи, – подхватил разговор другой мураза. – Не ровен час, они и к нам пожалуют.
А это племя кхики. Хан считал тех, кто против ревнителей, и тех, кто за них.
– Правильно делают, – вмешался еще один. – Много в степи развелось еретиков, забывших нашего Отца. Нового бога придумали. Вырвать с корнем эту заразу, и все.
Это техколо, давние противники.
В шатре разгорелся спор. Тех, кто был против новоявленных пророков, оказалось больше. Не было и явно поддерживающих свидетелей Худжгарха. Но подавляющее большинство не хотело власти племен ревнителей старой веры, это хан понял отчетливо. Он также понимал, что ревнители не смогут противостоять большинству. Они не пойдут против освященных временем обычаев орков. Дождавшись, когда страсти накалятся до предела и дальше в ход могли пойти кулаки, он заговорил:
– Уважаемые муразы, я собрал вас на великий совет для того, чтобы мы могли понять, что нам делать. Вы все уже знаете, что в степи появились две силы, которые противостоят друг другу. Это религиозные силы. Как я понял, и те и другие говорят, что за ними стоит Отец всех орков. Я хочу вас спросить. – Хан сделал четко выверенную паузу. – Разве мы все не чтим нашего Отца? Поднимите руку, кто не чтит его? – Он цепким взглядом оглядел присутствующих. Опустил глаза и проговорил: – Как я и ожидал, нет таких. Тогда в чем проблема? – И сам же ответил: – Думаю, проблема в том, что кто-то хочет присвоить себе право говорить от имени нашего Отца и возвыситься над остальными. В доказательство они показывают нам разные чудеса.
Он снова оглядел слушателей и после непродолжительной паузы продолжил:
– Но разве эти чудеса доказывают, что они говорят от имени нашего Отца? Я думаю, что нет. Они показывают силу. А кто им дал эту силу? – Он развел руками. – Мы не знаем. Здесь были ревнители веры и свидетели Худжгарха. Они состязались. Каждый показал свою силу. И что? Увидев эти чудеса, во что мы должны поверить? В то, что их устами с нами говорит Отец всех орков? Почему? Я вас, мудрые муразы, спрашиваю. Почему мы должны им верить и отдать нашу власть им? Каждый из вас получил свое место по воле нашего Отца как самый достойный среди своих соплеменников. Это будет кто-нибудь оспаривать?
Все молчали, отрицательно качая головой, и только несколько вождей и их шаманы, поджав губы, злобно сверкали глазами.
«А их не так уж и много», – подумал хан. Он продолжил. Говорил он мягко, негромко, заставляя всех прислушиваться.
– Мы чтим наши обычаи. Свобода для орка – это святое. Разве не так? – спросил он и, дождавшись согласных кивков присутствующих, заговорил вновь: – Кто покушается на нее, тот нарушает наши обычаи. А значит… – Он опять сделал паузу. – Тот не прав. Я предлагаю совету обсудить, как нам дальше относиться и к тем, и к другим, и принять решение. Это решение будет обязательным для всех орков. Что от себя хочу сказать. Пусть те, кто верит в Худжгарха, и те, кто ратует за старую веру, сами решают между собой, через кого говорит Отец. Кто победит, тот и прав. Но… неправильно, когда других принуждают верить силой и уничтожают наших братьев за то, что они выбрали свободу. Я все сказал.
После слов великого хана установилась тишина, вскоре взорвавшаяся криками. Кто-то кричал «Правильно!», кто-то кричал «Неправильно!». Когда все накричались до хрипоты, выступил Быр Карам:
– Братья, я так понимаю, что вопрос сложный. Давайте послушаем, что говорят те, кто выжил в бойне, устроенной ревнителями веры.
– А есть такие?
– Есть, – спокойно ответил правая рука великого хана. – Они прибыли сюда искать справедливости.
– Не надо их слушать…
– Надо! Пусть говорят!
Хан из-под полуопущенных век видел, что желающих выслушать оказалось значительно больше.
Быр Карам дал знак охране. В шатер вошли пятеро.
– Они из разных племен, – рассматривая вошедших орков, заметил один из вождей.
– Говорите, – разрешил великий хан.
– Братья! Что-то странное происходит в степи, – взял слово самый старший из пятерых, седой орк без уха.
Ни у кого не было сомнений в том, что он отменный боец. Три ожерелья из зубов степного барса на его шее говорили, что он получил их за ратные подвиги. Ветеран, не жалевший живота в боях. Он говорил тяжело, словно кидал в них не слова, а камни:
– Несколько племен бродят по степи, словно гиены. Они отнимают наш скот, наших женщин, а мужчин заставляют сражаться за них. Они ставят их впереди себя, как трусы. Тех, кто отказывается идти с ними, убивают. Моего племени больше нет. Кто из вас хочет повторить его судьбу? Я все сказал.
Дальше выступили еще трое. Они рассказали, как войско ревнителей, нарушая обычаи орков, забирает скот на пропитание у встреченных кочевых родов. Если между племенами нет кровной вражды, то этот поступок позорит племя.
