– Если это просто терминал, толку мало, – заметила Лайтон.
Хэнтон покачал головой:
– Станция в основном используется как терминал, но в ней есть кэш внутренней памяти, что немаловажно, поскольку в космических поселениях полагаются на избыточность. Если даже главная компьютерная система отказала, базовая функциональность операционной системы могла сохраниться благодаря содержащейся в терминалах информации. По крайней мере, на время, причем достаточное, чтобы запустить главную систему.
– При условии, что ты сумеешь в нее войти, – сказал Геймис.
Хэнтон похлопал по компьютерному модулю, который принес с собой:
– Если она вообще запустится, у меня тут есть несколько забавных игрушек. Восьмисотлетней системе безопасности предстоит встреча с современными хакерскими инструментами. Весьма поучительное событие.
– А если не запустится? – спросил Марс.
– На этот случай тут есть еще десяток рабочих станций.
Кивнув, Марс обвел взглядом большое круглое помещение, которому резкие тени придавали слегка жутковатый вид. В одной из образовывавших его дуг виднелось окно и дверь в другое помещение. Там стояли молчаливые ряды черных металлических ящиков, которые и являлись реальным центром обработки данных всего поселения или одним из центров, – помимо рабочих станций в поселении подобного размера вполне могло иметься несколько таких помещений, в разных местах. Избыточность систем спасает жизни.
Во всяком случае, на какое-то время. Компьютеры в черных ящиках, вероятно, давно отжили свой срок, как и любые другие в этом поселении. Чтобы их запустить, источника питания, который принес Хэнтон, было мало.
Марс подумал о том, что происходило на Даласисле, когда перестали работать энергосистемы. Поселение получало энергию от реакторов и солнечных батарей, подверженных тем же механическим дефектам, что и любые другие системы, включая энергопередающую сеть. Причин отказа могло быть множество. Марс подумал, что системы, возможно, отказали до того, как умерли базы данных со сведениями для их ремонта, но кто знает? Когда мир рушится, ученые вполне могут оказаться козлами отпущения.
– Привет, – сказал Хэнтон. – С пробуждением.
Повернувшись, Марс увидел, что рабочая станция ожила, загрузив экран диагностики.
– Потрясающе, – проговорил Геймис.
– Эта система в основном на полупроводниках, – сказал Хэнтон, просматривая меню. – Сделана из прочных материалов. Промышленный, а не потребительский продукт. Космические поселения строят на века, а не на мгновения.
– Ладно, – кивнул Геймис. – Но восемьсот лет?
– Нам чертовски повезло, – согласился Хэнтон. – Но часть этого везения заложена изначально. Так, посмотрим… – Он открыл закладку, и на экране появилась структура хранилища данных. – Тут все локальные файлы. Перекачаю их на свой компьютер, а потом открою в виртуальном окружении.
– Что там? – спросила сержант Шеррил.
– Много чего, – ответил Хэнтон. – А что именно интересует?
Шеррил посмотрела на Марса:
– Ваше слово, лорд Марс.
– Мне хотелось бы знать, когда Даласисла погрузилась во тьму, – немного подумав, сказал Марс. – Надо понять, чего ожидать в подобной ситуации для других поселений.
– У меня есть файл регистрации доступа, – кивнул Хэнтон.
– Именно для этой рабочей станции?
– Да, в том числе. Есть и другой файл – похоже, для всего этого центра управления. Вероятно, это рабочая станция администратора.
– И в нем есть все?
– Пока подается энергия, конечно, – ответил Хэнтон.
– Выведи его на экран.
Хэнтон вывел файл.
– Гм… – пробормотал он минуту спустя.
– Что такое? – спросил Марс.
– Вы не поверите, – сказал Хэнтон.
– А вы сделайте так, чтобы я поверил.
– Сейчас преобразую данные, станет понятнее. – Хэнтон с минуту стучал по клавишам, а затем подозвал Марса к экрану. – Я вывел их в виде таблицы входов в систему, упорядоченной по годам. Вот год, предшествующий коллапсу течения Потока. Несколько тысяч входов – люди входили в систему и выходили из нее каждый день. То же самое в год коллапса и в следующий за ним. Проматываем еще двадцать лет – входов все меньше и меньше: неизвестно, какое дерьмо тут творилось, но все было серьезнее некуда. Через двадцать три года входы прекращаются вообще. Наверное, вас интересовало, когда все стало по-настоящему плохо. Так вот, именно тогда.
– Двадцать три года – не такой уж большой срок, – заметила Шеррил.
– Да, – кивнул Хэнтон, прокручивая экран дальше. – А теперь взгляните, что происходит еще через пятьдесят лет. – Он показал на внезапный всплеск количества входов.
– Кто-то еще жив, – сказал Марс.
– И похоже, не один. Смотрите дальше. – Хэнтон продолжал прокручивать экран. – Входы в систему каждые несколько лет. А триста лет назад начинается вот это. – Последующие двадцать лет были отмечены большим количеством входов. – Кто-то снова оживил Даласислу. Или по крайней мере ее часть.
– Временно, – заметил Марс.
– Двадцать лет – довольно долгий срок для чего-то временного, – сказал Хэнтон. – А по прошествии этих двадцати лет происходит то же самое: входов становится все меньше, а затем они прекращаются, на этот раз через семь лет.
Марс снова вгляделся в экран:
– Но не полностью.
– Да, – согласился Хэнтон. – Вновь по одному входу в несколько лет в течение почти трех столетий. – Он опять прокрутил экран. – Вот, вот и вот. И так далее.
– И когда все закончилось? – спросил Геймис.
– Тридцать лет назад, – ответил Хэнтон. – Тогда в систему вошли в последний раз. И в этот зал.
– Ладно, а как такое возможно? – поинтересовалась Лайтон. – Здесь все мертво как камень, черт бы его побрал!
– Понятия не имею, – сказал Хэнтон. – Я просто рассказываю о том, что вижу в файле. Но это объясняет, почему компьютерная система не деградировала полностью. Каждый раз при загрузке она проводит диагностику и исправляет возникающие со временем небольшие проблемы. – Он показал на рабочую станцию. – Чем занимается и сейчас.
– Значит, Даласисла жива, – проговорил Марс.
– Даласисла – нет, – возразил Хэнтон. – Лайтон права: здесь все мертво. Кто бы тут ни побывал, ему, скорее всего, нужны были местные ресурсы, и он использовал компьютерную систему, чтобы извлечь их. Но в этой части космоса действительно есть кто-то живой. Или был тридцать лет назад.
В ухе Марса раздался голос оставшейся на «Брансиде» Ройнольд:
– Марс, слышишь меня?
Отойдя от Хэнтона и его рабочей станции, Марс приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать Ройнольд, и вновь с раздражением ощутил присутствие шлема.
