Следователь. Я тоже хочу. Но в четыре часа у нас, как известно, конференция, и я делаю доклад. Так что уж поторопись. Жду звонка. (Оба уходят.)
В холл возвращаются Алексей, Никита, из кухни приходит Захар, за ним из коридора входят Елена и Лысов. Оба взвинчены.
Лысов. Лена… мадам Иветт, ну не будь идиоткой!
Елена. Я не идиотка. Нельзя вести себя так, как будто ничего не случилось. И вообще я хочу побыть одна.
Лысов. Куда ты денешься? Дом набит людьми.
Елена. Я и побуду с людьми – одна. (Проходит вглубь комнаты, садится у телефона.)
В холл входит Вера.
Захар. Товарищи, сейчас мы будем давать свои показания. Предлагаю установить очерёдность…
Алексей. И регламент.
Захар. Можно без шуточек? Первой, предлагаю, пусть идёт мадам Жанна.
Мать. Это ещё почему?
Захар. По семейным обстоятельствам она должна уехать в Москву.
Мать. Да у кого их нет – обстоятельств? Я думала, что всем ясно, что первыми пойдём мы. Дашенька ещё ребёнок!
Захар. Да ничего вашему ребёнку не сделается.
Мать. А вот это мы ещё посмотрим. А ведь интеллигентные люди!
В холл входит следователь.
Следователь. Итак, товарищи, с точки зрения закона вы все свидетели, и сейчас я с вашей помощью должен нарисовать картину вчерашнего и сегодняшнего дня. Все показания будут запротоколированы.
Мать (бросается к следователю). Товарищ Следователь! Нас вы примете первыми. Дашенька так измучена. Ведь подумайте – ребёнок, и попала в такую историю!
Следователь. Хорошо, я начну с вас, а потом буду всех вызывать по списку. Мне нужна отдельная комната с телефоном.
Анна. Вы можете занять мою комнату, там вам будет удобно, а телефон я вам туда принесу.
Елена (следователю). Только разрешите мне раньше позвонить домой.
Следователь и Анна уходят, за ними идут мать с Дашей. Елена ставит телефон на колени.
Елена (негромко, по-домашнему). Игорёк, мальчик милый. Папа на работе? Ты на ёлке был? Хорошие мультики? Молодец. Теперь позови бабушку. Мама? Сегодня вечером я приеду. Ну зачем ты сама ходишь? Из детского сада Катюшу всегда Коля забирает. Лекарство даёте? Вначале белые шарики, потом жёлтые. И горло не забывайте полоскать. Чайная ложка календулы на стакан воды. Соскучились? Я тоже…
Вера стоит в дверях и слушает этот негромкий домашний разговор. Входит Анна.
Вера (отводит Анну к выходу). Я в этом списке последняя.
Анна. О каких обстоятельствах говорил месье Поль, то есть Захар?
Вера. Маришка там у меня одна с жизнью сражается.
Анна. Но жила же она одна эти дни.
Вера. Жила. Только теперь она плачет. Я вообще не могу понять, как решилась бросить её на соседей.
Анна. Ты уезжаешь?
Вера. И немедленно.
Анна. Что же я следователю скажу?
Вера. Ничего не говори. Но если я ему все-таки понадоблюсь, дай мой телефон.
Анна. Как знаешь…
Вера. Ещё не хватало, чтобы ты на меня обиделась.
Анна. Я не обиделась… но это дело – наше общее, мы все вместе начинали… Вера… И всем нести ответственность? Я и несу. Только ношу по плечу выбираю. Я всё пытаюсь понять, в чём мы все виноваты перед Евой. Знаешь в чём? Мы все слишком хотели в Париж. Слишком! Об одном я жалею – что не уехала сразу, три часа назад.
Анна. А если бы все разъехались?
Вера. А я не отвечаю за всех, только за себя. Сейчас ведь тоже пойдет… игра. Этот дом давит на меня. Поверь, здесь ещё будут неожиданности, не могут не быть (надевает пальто). Ну, я по-английски (с усмешкой), ни с кем не прощаясь. Впрочем, канадцу поклон. Да, забыла. Здесь моё барахло. Я за ним потом когда-нибудь приеду. Пока.
Картина шестая
Комната Анны. Несмотря на письменный стол и полки с книгами, вид у комнаты очень женский, уютный. В центре комнаты за круглым столиком сидят следователь и мать с Дашей.
Следователь. Имя, фамилия, адрес… Я должен предупредить вас, что за дачу ложных показаний вы несёте уголовную ответственность.
Мать. Даша ничего нести не может, она ребёнок. Записывайте. Дарья Ивановна Прошкина, пятнадцать лет, Красная улица, тридцать три, квартира два, русская, комсомолка, учится в девятом классе.
Следователь. Исчерпывающе. Как вы попали на эту дачу и зачем?
Даша. Язык учить. Мама хочет, чтобы я поступила в институт иностранных языков.
Мать. Про погружение мне Ева сказала, то есть покойная. Мы с ней вместе работаем в архиве древних актов, то есть работали. Она в фонде редкой рукописной книги, а я – на микрофильмировании, то есть копии делала. (Умолкает.)
Следователь. Продолжайте, я вас слушаю.
Мать. Она вообще-то отзывчивая была, я с ней делилась. А тут она говорит: интенсивный метод изучения языка и всё такое. Сама Ева вначале не хотела ехать, но я её уговорила. У неё отпуск неиспользованный был. Поезжай, говорю, развейся… Кто ж знал, что всё так получится?
Следователь. Вы не замечали за покойной последнее время каких-нибудь странностей, – ну, депрессия, настроения всякие?
Мать. Для депрессии у Евы всегда была причина. У неё мать больная. Шизофрения. Они жили вдвоём.
Следователь. Как же она Мать одну оставила?
Мать. Так она уже два месяца в больнице. Помешательство её в том состояло, что она не могла видеть себя в зеркале. Она своё отражение за какого-то злоумышленника принимала, который за ней следит. В доме и зеркал-то не было, Ева их все убрала, но ведь своё отражение и в чашке с водой можно увидеть. Последний раз она отразилась в оконном стекле, разбила его, порезалась вся. И опять попала в психушку.
Следователь. Она и теперь там?
Мать. А где же ей быть?
Следователь (Даше; та сидит, словно окаменела, вся в своих мыслях). Теперь вы должны подробно вспомнить, как провели вчерашний вечер.
Даша (очнувшись). Вчерашний вечер?.. (Смотрит на мать.)
Картина седьмая
Анна сидит в закутке под лестницей, в руке у неё выключатель от бра – включит свет, выключит. Холл пуст, полуосвещён. К Анне нерешительно подходит Никита.
