Алексей (хмуро). Кому же это может понравиться? (Уходит.)
Даша (матери). Так мы не едем?
Мать. Куда же мы, Дашенька, без чемодана-то?
Обе идут в закуток под лестницей, мать снимает шубу, достаёт из сумки термос и свёрток.
Мать. Вот чай горячий и бутерброды. Я знаю, если в доме умирают, никто о еде не думает. Поешь…
Даша (отодвигает еду). Нет, всё-таки тебе я скажу.
Мать. Что скажешь?
Даша. Ты можешь меня не перебивать?
Мать. Я тебя не перебиваю, говори, что хочешь.
Даша. Вчера вечером мадам уехала, и мы организовали танцы.
Мать. Что значит «мы организовали»? Ты-то здесь при чём? Они взрослые люди. Они вольны танцевать хоть всю ночь.
Даша. Не перебивай. Мы танцевали, а потом решили гадать. Ева Сергеевна мне, конечно, сказала – никаких гаданий! А сама спать пошла. А потом: «Дашенька, налей мне сюда воды» и стакан протягивает, а там уже что-то налито было, мутное такое. Я пошла к столу и налила воды.
Мать. Ну? Налила воды.
Даша. Ты можешь по-человечески выслушать? (После паузы.) Я в этот стакан таблетку снотворного бросила. Из её же сумочки.
Мать (с испугом). Зачем ты это сделала?
Даша (плачет). Она за мной следила. Шагу не давала ступить: это нельзя, то нельзя. А мне так хотелось быть как все. И гадать хотелось, и вообще… А потом она уснула и не проснулась.
Мать. Не вздумай следователю сказать, что ты дала Еве лекарство!
Даша. Я вообще-то две таблетки бросила. Я, может быть, убийца!
Мать. Что ты за глупости говоришь! Я отправила тебя на это погружение, доверяя как себе самой, а у тебя всё хиханьки на уме. Гадания какие-то дурацкие! С такими настроениями в институт не поступишь. Ну, перестань плакать. Давай сюда нос. Вот так… Выпей чаю. (Даша берёт из рук матери чашку.) Двумя таблетками снотворного человека на тот свет не отправишь.
Даша (прихлёбывая чай). А может быть, эта таблетка у неё пятая по счёту?
Мать. Глупости. Ты ничего не видела и не слышала. Так и следователю скажем.
Даша. Это понятно, но сама-то я всё про себя знаю. Мама, я совершенно запуталась!
Картина четвёртая
Кухня. За столом Вера пьёт кофе, в дверях стоит Захар.
Захар. Нельзя пить так много кофе. Это вредно для здоровья.
Вера. Жить вообще вредно, и особенно для здоровья.
Захар. Не удивляйтесь, что в этих экстремальных условиях я рискну возобновить наш прежний разговор.
Вера. Я бы на вашем месте так не рисковала.
Захар. Но вы ведь сами давали мне неоднократно понять, что я вам небезразличен.
Вера. Это была игра. Воздух был особый, речь и отважный лётчик из Бордо. Мадам говорила, что лёгкая влюблённость очень способствует усвоению языка. Всё во славу обучения! Кощунственная мысль! – мне иногда кажется, что Евина смерть тоже входит в правила игры, и странно, что мы не обсуждаем её по-французски.
Захар. Вы хотите сказать, что Еву заманили на дачу, чтобы убить? Как в иностранных детективах?
Вера. По-французски эта фраза звучала бы не так идиотски, но по-русски… Поль Рошфор, можно ли говорить подобные глупости?
Захар. Вы дадите свой телефон?
Вера. Нет.
Захар. Почему?
Вера. Потому что не хочу никаких отношений.
Захар. А я хочу. Поймите меня. Я не люблю и боюсь женщин. Я был женат.
Вера. И она вас бросила.
Захар. Нет. Я сам от неё ушел.
Вера. После такого поступка я бы на вашем месте боялась и ненавидела мужчин. Почему вы бросили бедную женщину?
Захар. Это трудный вопрос. Понимаете, она во мне не нуждалась. Она была слишком независима, слишком уверена в себе…
Вера. Ещё, наверное, слишком умна, слишком добра, слишком красива. А вы ведь непритязательны, да? Зачем вам знак качества?
Захар. Не иронизируйте. Она восстанавливала против меня сына.
Вера. Так у вас ещё и сын есть? И он в вас тоже не нуждался?
Захар. Вы должны меня понять. Мужчина должен быть главой дома, хранителем очага, а я по вине моей бывшей жены был никем.
Вера (задумчиво смотрит на Захара). А ведь вы красивый, Захар, и всё равно «etre marque au В».
Захар. Что это значит?
Вера. Дословно? Мечены буквой «Б». У французов, как ни странно, все физические недостатки начинаются с буквы «Б»: bancal – кривоногий, bigle – косоглазый, bossu – горбатый, и так далее…
Захар. Косоглазый, значит? Понятно.
Вера. Ничего вы не поняли. «Кто не рискует, тот не выигрывает» – таков ваш девиз, месье Поль? Рискуйте дальше, а моя парижская жизнь кончилась. Мне домой пора. Последняя просьба, не в службу, а в дружбу – узнайте, что там делается. Я должна непременно первой попасть к следователю.
Захар. У вас есть какие-то важные сообщения?
Вера. Вы неисправимы, Захар. Что особенно важного я могу сообщить? У меня дочка одна дома сидит. И в отличие от вашего сына, она во мне очень нуждается.
Картина пятая
Холл. Никита и милиционер уносят на носилках завёрнутое в простыню тело. Алексей пытается им помогать. За ними, охая и причитая, идёт Арина Романовна. Даша с матерью и Анна сидят за столом, напряжённо и испуганно глядя на носилки. На переднем плане следователь и врач.
Следователь. В общих чертах мне эта публика ясна. Хозяйка дачи вполне толково обрисовала положение. Ты слышала о таком методе – погружение?
Врач. Это всё московские штучки. У нас язык учат иначе.
Следователь. Очень бы хотелось всё окончить на месте.
Врач. Ну и окончишь. На вскрытие мне надо четыре часа. Это минимум. (Видя, что следователь пытается возражать.) Пока туда… пока обратно… поесть надо успеть. С утра во рту маковой росинки не было.
Следователь. Мария Христиановна, трёх часов тебе хватит с избытком. Сейчас я ринг расставлю, всех опрошу. Убийц среди них нет, это ясно. Какой здесь может быть мотив преступления? Они даже друг друга не знают.
Врач. Надоело всё. В отпуск хочу.
