Приоткроем завесу, назовём вещи своими именами. У бедной Вероники на старости лет появилась тайна, которой она очень стеснялась – неодолимое стремление украсть. Люди называют это клептоманией. Вероника была умна, добра и самокритична. Она поняла, что это болезнь. Прочитанные по данному вопросу книги подсказали, что главное в болезни – не воровство, а ощущение опасности. И она стала придумывать себе опасность повсеместно. И в Верхний Стан она полетела на крыльях за опасностью. А то бросила бы она собаку, цветы и Желткова ради призрачных деревенских красот… Как бы не так!
Именно поддерживая правила игры, Вероника на следующий день пошла на угор убедиться, что её обыск во времянке остался незамеченным. Мало ли… В окно могли увидеть, а теперь спросят – что это вы делали в моей комнате? А она скажет: «Я вчера вечером забыла у вас на крылечке детектив… Дверь была не заперта…» Ну и так далее.
Но на угоре было пусто – ни рабочих, ни художников – все ушли купаться. Анна Скирдница гордо обозревала глиняными очами-блюдцами далёкие окрестности. Про фигуру Скирдницы не скажешь – красиво, но впечатляет. Другое дело кони, бежавшие вниз по склону. В них был истинно народный, с дымковской игрушки скопированный абрис. Увидев лошадей первый раз, Вероника спросила Флора:
– Как вы не боитесь ставить их на угор? Ветер может просто сдуть ваших коняшек. Ведь они такие лёгкие!
Флор ответил – вовсе нет! Ещё он сказал – если ураган, то конечно. Но ураган и дома сносит, а их фигуры – и лошади, и бабы, и, конечно, Анна Скирдница – сделаны с использованием тяжёлой основы. Иногда это дерево – бревно или поленце, иногда мешок с камнями. Когда делали ноги лошадям, то солому наматывали на деревянные палки, которые были заострены на конце, так что весёлых лошадок накалывали на склон, как бабочек в гербарии.
Ребячество, конечно, но Веронике стукнуло в голову проверить слова Флора. Оглянувшись по сторонам, не наблюдает ли за ней кто-нибудь (жест, который с недавних времён стал привычным), она обхватила крайнюю лошадку за тулово и слегка приподняла. Острые копытца без усилия вышли из земли. Так же аккуратно она поставила жеребёночка на место. Смешной, хвост, как опахало. И у этого хвост веером, а выражение мордочки другое, этот конь явно глуповат. Она поднималась по склону, рассматривая соломенную конницу. А эта лошадка явно девица. Хвост её заплетен в косу, и животик явно выпирает, как у беременной. Она рассмеялась и дёрнула за соломенную косу. И оторвала. Надо же, так легко дёрнула, а хвост вылез из своего гнезда.
Вероника обругала себя последними словами. Ненормальная, честное слово! Устроить конское побоище! Нехорошо, если Флор что-нибудь заметит. Интересно, как хвост крепится к тулову? В основании хвоста – сплетённая петля, значит, внутри жеребёнка есть какой-нибудь крючок. Нервно смеясь, она засунула руку в лошадиный круп. Похоже, в качестве основы для этой коняшки использовали камни. А вот он – крючок! Она потянула его на себя, крючок без малейших усилий вылез из жеребёнка наружу, и Вероника увидела, что на её указательном пальце висит пистолет.
Надо иметь железные нервы, чтобы не заорать при такой находке. Вероника и заорала. Она сбросила пистолет с пальца, как ядовитого жука, попятилась от него, споткнулась и плотно с размаху уселась на землю. Это была уже не игра. Пистолет – это реальность и адреналин разливанный. Выброшенный в избытке адреналин и подсказал ей правильное решение: надо сматываться, и как можно быстрее.
Она схватила пистолет, – тяжёленький и, надо сознаться, красивый – рукоятка с пластмассовой сетчатой накладкой, в центре рукоятки звезда в круге. Она никогда не держала пистолет в руках, и здесь с трудом сдержалась от желания нажать на курок. Но хватит на сегодня глупостей. Вероника аккуратно опустила оружие в сумку, та сразу перекосилась от тяжести опасного предмета. На плече сумку нести нельзя, это ясно. Люди по очертаниям предмета могут догадаться, что она несёт.
Но это не главное, сумку можно домой и под мышкой принести, главное, чтоб убийца ничего не заметил. Что именно убийца спрятал в лошади пистолет, она не сомневалась. Вероника распустила косу веером и кое-как, букетом, засунула её в конскую задницу. Пусть теперь поищет своё оружие в соломенном табуне!
Вернувшись домой, она позвонила в Москву секретарше Инне, с которой Маша вчера беседовала. Секретарша сообщила телефон сыщика, который занимался Лёвушкиным делом, и в десять часов вечера Василий Данилович Никсов уже сидел на кухне в деревенском доме и пил с Вероникой чай.
31
На этот раз Зыкин дурака не валял, а тут же нашёл машину, чтобы ехать в Верхний Стан. Сыщик московский соизволил явиться на место преступления! Гусь! По телефону он, вишь, беседовать будет. Ладно, потолкуем, глядя глаза в глаза. Посмотрим, много ли он там накопал – в столицах. Встречи с Никсовым Зыкин не боялся, он был ей даже рад, потому что у него на руках реальные результаты. А что там сыщик нашел – это ещё надо посмотреть.
В доме Шелихова он ожидал чего угодно, но то, что перед ним выложат на кухонный стол пистолет, было полнейшей неожиданностью. Зависть – проклятая штука! Так и царапнула по нервам, как нож по стеклу.
– Где нашли? – резко спросил он Никсова.
Но сыщику не нужны были чужие лавры.
– Пистолет нашла Вероника Викторовна. Случайно.
Зыкин воззрился на пожилую даму в немом изумлении, а потом только и нашёлся, что буркнуть:
– Что значит – случайно?
Вероника опустила рассказ о том, как искала «разумные улики» в комнатёнках художников, а начала сразу с угора. Рассказывала она очень живо, но в ногах всё время путалась трагическая фраза: «И в этот момент я почувствовала…» Никак не удавалось поставить точку. Никсов спас положение, перебив рассказчицу вопросом:
– Я не понимаю: почему он спрятал пистолет таким экзотическим способом?
Вот здесь уже Зыкин мог распустить хвост:
– А куда его спрятать? Никакой экзотики! В городе просто – в реку кинул, и все дела. Здесь же бросать пистолет в реку крайне рискованно. Я в прошлом году блесну упустил – финскую, дорогую. И что вы думаете? Нашли! Здесь ведь люди промышляют на реке, сети ставят, хоть это и противозаконно, а дачники с масками плавают.
– Можно и не в реке. Можно пойти в лес и закопать.
– Ага… пойдёшь в лес с лопатой, а каждый в окне подумает – куда это он пошёл? Что это он собирается прятать? Или клад нашёл? Я согласен, что и это место, в соломенном коне, ненадёжно, но, видно, он торопился очень.
Вероника слушала мужчин с уважительным видом, в нужных местах кивала, а потом не выдержала:
– Я другого не понимаю. Зачем он вообще спрятал пистолет? Или думал, что он ему больше не понадобится?
Опер взял в руки оружие, осмотрел. Отпечатков пальцев полно, но скорей всего принадлежат они Веронике. Наконец изрёк:
– Лопух он, этот убийца.
– Почему?
– Сейчас объясню. Это – «ТТ». Со времён Великой Отечественной войны – самый распространённый пистолет. А также любимое оружие киллеров, – видно было, что оперу неприятно давать пояснения такого сорта какой-то бабке из Москвы – не её ума это дело, – но если старушенции так повезло, что она пистолет нашла, приходится жертвовать своим мужским достоинством.
