Очевидно, она закричала, потому что как только очнулась, увидела склонённую над собой Веронику. Фонарь валялся рядом; удивительно, но он не разбился. Луч стелился по земле и освещал Ворсика, который сидел рядом с хозяйкой и яростно себя вылизывал.
– Машка, дура старая, куда тебя понесло? – жалобно причитала Вероника. – Очнись, где болит?
– Нога, – сказала Марья Ивановна. – Больно ужасно!
– При чём здесь нога? Ты же сознание потеряла.
– Как потеряла, так и нашла, – она ощупала голову. – Ой, шишка. Видно, я затылком стукнулась. Я совсем разбита. Где Ворсик?
– Здесь твоё сокровище.
– Убийцы, вандалы, садисты…
– Встать можешь?
– Попробую…
Держась за Веронику, Марья Ивановна попыталась встать, но тут же осела на грязный бетонный пол.
– Не могу стоять. Иди к людям, позови кого-нибудь.
– Нет уж, я тебя в этом отстойнике не брошу. Здесь же задохнуться можно. Дай я тебя хоть до травки доволоку.
Удивительно, но Веронике удалось вытащить беспомощное тело за пределы свинарника, только до травки она не дотянула. Прислонила подругу к тополиному стволу и перевела дух.
– Куда идти-то?
– В первом доме Петька-Бомбист живёт. Его и зови. Он не откажет. Ты только не спрашивай прямо – где, мол, Бомбист? А то с тебя станется. Его Пётр Петрович зовут.
А дальше Петя-Бомбист нёс Марью Ивановну на руках. Она была дамой плотного телосложения, поэтому он не единожды укладывал её на землю, чтоб отдышаться. Но доволок-таки до дому.
– Только на диван не клади, я вся в навозе. У порога меня оставь! – стенала Марья Ивановна, но Пётр Петрович не послушался, донёс, куда приказала Вероника. Его тут же снабдили бутылкой водки, пивом и всяческой снедью на закуску. Бомбист удалился в самом праздничном настроении – надо же, какая удача подвалила! Так бы каждый день ломаных старух таскать!
– Вначале надо сорвать с тебя эти зловонные тряпки, – сказала Вероника, как только Бомбист ушёл.
– Вначале Ворсика вымой.
Но кот, на удивление, оказался чистым. Попахивал, конечно, но было ясно – на этот раз ему не удалось совершить любимый экскурс по злачным ландшафтам свинарника. Похоже, несчастного полонили на чистой территории, а уже потом подвесили на муку.
– Бедный Ворсик! Вандалы, убийцы! Это же такая травма для психики… – опять принялась возмущаться Марья Ивановна, но Вероника прервала её жёстким вопросом:
– У вас тут скорая помощь есть?
– А зачем ему скорая помощь? Он же цел.
– Не Ворсику, а тебе, горе моё.
– Какая там скорая… Флора надо попросить, он довезёт до больницы.
Наутро Флор повёз дам в Кашино. Марью Ивановну осмотрели, ощупали, просветили рентгеном. Диагноз был суровым: перелом щиколотки. Тут же был наложен гипс. Больная рвалась домой, но её и слушать не стали.
– Хоть неделю, но полежать у нас необходимо. У вас на голове ушиб, возможно, сотрясение мозга. И на теле множественные травмы.
– Синяки, что ли?
Врач не стала уточнять, только ещё решительней поджала губы:
– Вам необходим покой и наблюдение.
Марья Ивановна поняла, что спорить бесполезно. Будь она обычной пациенткой, ей бы наверняка прописали домашний режим. Но она была тёткой уважаемого человека, больница ждала от этого уважаемого денежной помощи, а здесь предоставлялась реальная возможность перекинуть мостик… Словом, лежите, дама, и не рыпайтесь!
– Верочка, милая, только не уезжай в Москву, – взмолилась Марья Ивановна на прощанье. – Побудь с Ворсиком. Через три дня я точно буду дома.
– Машенька, не волнуйся. Я тебя не оставлю. Вот разберусь в этом деле, тогда и уеду.
– В каком деле? Не понимаю я ничего.
– А тебе и не надо понимать.
На этом они и расстались.
29
Машина ломается всегда не ко времени, но чтоб сейчас, в разгар работы, когда капризная удача сама стала играть в поддавки! В просторечии это называется «стуканул движок». Зыкин шибанул ногой по лысой шине и с грохотом захлопнул дверцу. Уазик выглядел сейчас особенно старым, битым и пыльным. Поломанный двигатель казался предателем.
– Ишь, хвост поджал! – опер погрозил машине, а потом перевёл суровый взор на мастера: – Когда почините?
Тот сочувствующе хохотнул. Уже был произведён предварительный осмотр, результаты были неутешительны. Очень не хотелось возиться с этой рухлядью. Кроме того, всяк знает, что с милиции деньгами не разживёшься. Но с опером выгоднее дружить, чем враждовать, поэтому мастер, ритуально просклоняв: «запчастей нет… запчасти с других машин снимаем… а ваша, извиняюсь, машина – сама готовая запчасть», пообещал дня через три (если клапана не загнулись), а вероятнее – через четыре, вдохнуть в уазик жизнь.
Перебился бы Зыкин без машины, такое не раз бывало, но вечером позвонили из Верхнего Стана с настоятельной просьбой прибыть туда и как можно быстрее. Звонила родственница Марьи Ивановны Шелиховой, а может, подруга, не в этом суть. А суть в том, что эта самая Вероника якобы имела на руках неоспоримые улики. И в чём, вы думаете, она уличала белый свет? В том, что гражданка Шелихова попала в больницу неспроста и что всё это было подстроено.
– Что подстроено? – негодовал по телефону Зыкин. – Понятное дело, подстроено. Небось её кот немерено цыплят передушил. Вот тебе и вся подстройка!
– Кот здесь совершенно ни при чём, – сказала настырная подруга. – Нам необходимо встретиться. Завтра я вас жду.
Это хорошо, что она ждёт. Зыкин и сам решил наведаться в Верхний Стан, только горячки пороть не хотел. Вот починят машину, тогда другое дело. А тут вдруг подумал – а почему бы ему не дойти до Стана пешком? Мы уже рассказывали о своеобразном расположении деревни – на машине от Кашино до Стана – тридцать километров, ногами через лес – восемь. Диктовал расстояние мост. Река здесь делала петлю. А пешком по лесным дорогам идти – самое милое дело. Через реку можно и вплавь перебраться.
– Куда ты пойдёшь по жаре? – воспротивилась жена. – Возьми мой велосипед. Он старый, но надёжный. Шины только подкачать.
– Дорогу объясни подробно. Как бы я в лесу с этим велосипедом не заплутался. А то придётся эту железку на себе тащить.
Жена с удовольствием принялась объяснять своему неместному мужу предстоящий маршрут. Сразу от новой бензоколонки – налево по шоссе, дойдёшь до барака, ну, где раньше валенки валяли, а теперь – придорожное кафе «Лебедь»… Так вот от него сразу полем и в лес. Там дорога торная, раньше та дорога широкая была, потому что по ней лес возили, а сейчас заросла. Дойдёшь до лесничихи, а там спросишь.
– Какой ещё лесничихи?
– Бабки нашей медсестры Сони. Лесничиху зовут бабка Павла. Соня живёт у неё летом и каждый день на работу ездит на велосипеде. Но дом лесничихи стоит не у самой дороги. Немного вглубь леса надо пройти. Направо. Найдёшь!
