Зыкин бегал по церкви, как гончая. И всё всматривался, внюхивался, разгребал руками камни и вековую пыль. И наконец, в правом пределе у стеночки, под фреской Николая Угодника, от которого только и остались, что верхняя часть лика и худая рука, удерживающая град, под рядком уложенными старыми кирпичами он нашёл ЭТО – хорошо смазанный, завёрнутый в тряпицу обрез.
Теперь было над чем подумать!
18
По дороге в Москву Никсов выведал у Хазарского все номера телефонов, какие только мог. И телефон Лидии записал, а также домашний и рабочий телефоны Артура. Когда сыщик начал интересоваться ближайшими сотрудникам Льва, Хазарский проворчал:
– Можете зайти ко мне на работу, я вам справочник фирмы дам.
– Справочник пока не надо. А нет ли у вас случайно домашнего адреса Артура?
– Случайно есть, – адвокат не пытался скрыть раздражение. – Он живёт на Большой Ордынке. А прочее я вам скажу потом. Я за рулём. А ГАИ не любит, когда водитель всё время листает записную книжку.
К Москве они подъезжали в полном молчании.
Прежде чем наведаться к Артуру, Никсов решил заехать в гараж за машиной. «Фольксваген», очень немолодой, но надёжный, принадлежал его конторе, но Никсов пользовался им настолько плотно, что все давно решили, что это транспортное средство – его собственность.
К Артуру ехать, по всей логике следствия, было рано. Разговор с подозреваемым надо вести во всеоружии, а Никсов знал до обидного мало. Но с другой стороны, надо было немедленно выцарапывать важнейшую улику и, кстати, выяснить, какого чёрта Артур увёз гильзу с собой. Главное – не звонить. Если у Артура нет автоответчика, то он сам подойдёт к телефону, и разговор может пойти совсем не в том направлении. Никсов так и решил – ехать наудачу. Повезёт – хорошо, нет – будем искать другие пути.
Повезло. Артур был дома. Он выглядел приветливым, но под пристальным взглядом сыщика занервничал вдруг. Царапины на щеке, подштукатуренные каким-то вязким кремом, проступили неожиданно ярко, и Никсов поспешно отвел взгляд.
– А мы так и не успели познакомиться, – сказал Артур, протягивая руку. – Проходите, пожалуйста.
– Поговорить бы надо, – Никсов прошел в комнату.
– Конечно, поговорим. Выпьете что-нибудь? Кофе, чай? Могу коньяку плеснуть.
– Да нет. Какие там коньяки? Вы мне стреляную гильзу отдайте! Как вам вообще пришло в голову увезти её с собой?
Артур обалдело посмотрел на Никсова, потом как-то по-женски всплеснул руками.
– Я забыл про неё совершенно! Боже мой, куда я её дел? Она была в кармане шортов.
Артур заметался по дому, потом бросился в ванную комнату. Если всё это – притворство, то сыграно было на самом высоком уровне. Сейчас он скажет что-нибудь вроде: мол, была домработница и унесла шорты в химчистку, но что он непременно, всеобязательно вернёт улику следствию…
Но нет. Через минуту Артур вернулся в комнату с шортами в руках, на глазах сыщика вытащил из кармана свёрнутую бумажную салфетку и извлёк из неё гильзу.
– Вот ваше сокровище. Получайте. И умоляю, простите.
– Простить-то я прощу, но вы мне объясните, почему вы так внезапно уехали. Я хотел с вами ещё в деревне побеседовать. Теперь вот гоняйся за вами по городу…
– Ну не мог я вас предупредить о своём отъезде. В тот момент вы беседовали с кем-то другим. Позвонили с работы. Там ЧП. Полетел компьютер. А в нём договора и бухгалтерские расчёты по предприятию «А» за четыре прошедших месяца. Требовалось моё присутствие.
– Насколько я понимаю, этим занимается бухгалтерия.
– Но я у них управляющий, и без моей записной книжки многие цифры просто невозможно восстановить. Сейчас мне предстоит работать днём и ночью.
– Всё-то у вас какие-то ЧП, – ворчливо сказал Никсов. – А с Лидией у вас что произошло? Почему она вас оцарапала? Ведь так и было? Это Лидия вам лицо разукрасила?
– Да не соображала она ничего. Если у неё в отключке бывают проблески сознания, она очень агрессивна.
– Какие у вас отношения с Лидией?
– Вы хотите узнать, не любовница ли она мне? Нет, – Артур говорил очень спокойно и уверенно, вопросы сыщика его не обижали и не удивляли. – Просто мы не раз пили вместе, и я успел изучить её повадки. Когда я притащил Лидию в дом, на ней была совершенно мокрая и грязная простыня. Избавить её от этой гадости надо было? Я попробовал её развернуть, а она и вцепилась в меня, как бешеная кошка. Я плюнул и ушёл – зачем воевать с безумной бабой?
– Курить можно?
– Конечно. Вот пепельница.
Никсов с удовольствием затянулся сигаретой и пожалел, что не согласился на кофе. Глаза совершенно слипались. Но кофе мог задать разговору нежелательный, вежливо-задушевный тон. Эдакий вась-вась. А Артур должен чувствовать дистанцию и понимать, что Никсов «при исполнении».
– Теперь вспомним, что произошло вечером на террасе. Кто, по-вашему, мог стрелять в Льва Леонидовича?
– Этого я не знаю. И фантазировать на эту тему не буду. Мы не настолько близки с Лёвой, чтоб я знал его врагов.
– Вы были на террасе во время выстрела?
Артур вдруг рассмеялся, вольготно откинулся в кресле, вытянул ноги.
– Меня не было во время выстрела. Я не видел, как всё произошло.
– И где вы были?
– Уходил в дом, чтобы позвонить жене в Турцию.
– А не поздновато ли для звонка?
– У нас – поздновато, а в Антальи – в самый раз. Да и дешевле, знаете. И потом, я же не мог предположить, что именно в этот отрезок времени кто-то будет стрелять в Лёву. Я всё-таки плесну нам коньяка.
– Не надо. Я за рулём.
– Как знаете, – Артур налил себе коньяку, погрел рюмку руками, сделал, смакуя, несколько глотков, а потом сказал насмешливо: – Вы что, подозреваете меня, что ли?
Только тут Никсов заметил, что Артур слегка косит. Правый глаз чуть-чуть съехал с оси, и это придало лицу удивлённое и обиженное выражение.
– Это ваша жена? – Никсов указал на стоящую на полке фотографию.
– Да. Надя. А это – моя дочь.
Милые домашние лица… Миловидная, с бровями вразлёт Надя в серебряной рамочке, у дочки рамочка из карельской берёзы. Девочке на вид лет шесть-семь, похожа на мать. Да и дом был уютный, не скажешь – богатый, – во всяком случае, мебель в ближайшие десять лет не меняли. Но, видно, семье и со старой мебелью хорошо здесь живётся.
Совсем некстати вспомнилась собственная дочь. Алёнке уже двенадцать. Нет, одиннадцать, двенадцать будет в декабре. «Америка, разлучница, та-та, та-та…» Пошлейшая песня, но у тех, кто понимает, слёзы высекает подлинные.
Пожалуй, на сегодня хватит. Только надо помнить, что в деревне есть реальный труп и что он сверзился с крыши в ту самую ночь, когда туда приехал Артур. Но про это пока беседовать рано. А Никсов опять обругал себя за суетливость и непрофессионализм – чудовищный! Так, братишка, ты никогда сыщиком не станешь. Как он забыл взять у опера Зыкина фотографию трупа в фас и в профиль? Завтра же надо будет позвонить в Кашино. Пусть пришлют фотографию по e-mail. Но есть ли у них там интернет?
