Не смей об этом думать, одернул себя Билдун. Сейчас нужно быть в форме.
Собственно, он уже чувствовал, что покидает свое эго, и это ощущение было пыткой для всякого пан-спекки. Однако черная туча уничтожения всего сознающего и мыслящего, угрожавшая вселенной, требовала жертвовать собственными мелкими страхами. Этому калебану нельзя было дать погибнуть. До тех пор, пока он не удостоверится в безопасности калебана, он будет отчаянно хвататься за любую веревку, какую бросит ему жизнь, превозможет любой страх и не станет оплакивать близкое к смерти состояние, которое преследует каждого пан-спекки в ночных кошмарах. Сейчас всем сознающим угрожает вполне реальная, настоящая смерть.
Он только теперь заметил, что Сайкер выжидательно на него смотрит.
Билдун произнес только три слова:
– Доставьте сюда тапризиота.
Ближайший к двери участник совещания бросился выполнять приказ.
– Кто из вас последний контактировал с Макки? – спросил Билдун.
– Думаю, что я, – ответил Тулук.
– Значит, вам будет легче всех снова выйти на связь, – сказал Билдун. – Постарайтесь сделать это максимально быстро.
В знак согласия Тулук сморщил лицевую щель.
Привели тапризиота и поставили на стол. Тапризиот пожаловался, что его слишком грубо схватили за чувствительные отростки, что ложе, на которое его сейчас поместили, не очень пригодно для контакта и что у него было мало времени для накопления нужного количества энергии.
Только после того, как Билдун пригрозил привлечь тапризиота к суду за нарушение особой статьи соглашения с Бюро, тапризиот согласился действовать. Он переместился ближе к Тулуку и сказал:
– Дата, время и место.
Тулук сообщил пространственные координаты.
– Закрой лицо, – приказал тапризиот.
Тулук подчинился.
– Думай о контакте, – пропищал тапризиот.
Тулук стал думать о Макки.
Время шло, но контакта не было. Тулук открыл лицо и недоуменно посмотрел на тапризиота.
– Закрой лицо, – повторил тапризиот.
Тулук снова закрыл лицо.
– Что-то пошло не так? – поинтересовался Билдун.
– Молчите все, – сказал тапризиот. – Вы мешаете установлению. – Речевые отростки воинственно топорщились. – Вызов может пройти только с разрешения калебана.
– То есть контакт осуществляется через калебана? – спросил Билдун.
– По-другому контакты недоступны, – ответил тапризиот. – Макки изолирован в узле соединения другого существа.
– Меня не интересует, как вы его достанете, но достаньте его! – приказал Билдун.
Тулук внезапно дернулся и впал в смешливый транс, произошло возбуждение эпифиза.
– Макки? – произнес он. – Это Тулук.
Слова, невнятно процеженные сквозь транс, были малопонятны сидевшим за столом участникам совещания.
Макки ответил так спокойно, как только мог:
– Макки не будет через тридцать секунд, если вы не свяжетесь с Фурунео и не прикажете ему сделать так, чтобы калебан вытащил меня отсюда.
– Что случилось? – воскликнул Тулук.
– Меня распяли, как бабочку, и сейчас явится паленки, чтобы убить меня. Я уже вижу его в свете костра. Паленки несет предмет, очень похожий на топор. Вероятно, он собирается разрубить меня на части. Вы же знаете, как они…
– Я не могу связаться с Фурунео, он…
– Тогда свяжитесь с калебаном!
– Вы же знаете, что я не могу этого сделать!
– Делай, что я говорю, тупица!
Поскольку Макки отдал такой приказ, Тулук догадался, что подобный вызов возможен, прервал контакт и перенаправил требование тапризиоту. Это было сделано вопреки всякой логике: все данные, как утверждали тапризиоты, проходили исключительно через калебанов.
Бормотание и смешки транса стихли для всех участников совещания, затем возобновились и снова стихли. Билдун, готовый наорать на Тулука, сдержался. Трубчатое тело урива застыло в странной неподвижности.
– Интересно, почему таппи говорит, будто он должен устанавливать контакты через калебана, – прошептал Сайкер.
Билдун досадливо тряхнул головой.
Чизер, сидевший рядом с Тулуком, сказал:
– Знаете, я могу поклясться, что он приказал тапризиоту вызвать калебана.
– Бред, – усомнился Сайкер.
– Я ничего не понимаю, – сказал чизер. – Как мог Макки переместиться в какое-то неизвестное ему самому место?
– Тулук все еще в трансе или уже нет? – В голосе задавшего этот вопрос Сайкера звучал неподдельный страх. – Он как-то странно себя ведет.
Все сознающие, сгрудившиеся вокруг стола, застыли в напряженном молчании. Они понимали, что имел в виду Сайкер. Не был ли урив затянут в транс, как в ловушку, чтобы выиграть время? Не заманили ли Тулука в странное пространство, откуда не могла вернуться его личность?
– ДАВАЙ! – проревел кто-то.
Все присутствующие отпрянули от стола, когда на него грохнулся Макки в дожде из комьев, грязи и пыли. Он упал на спину посередине стола прямо перед Билдуном, который от неожиданности подскочил на стуле. Запястья Макки были залиты кровью, глаза остекленели, а рыжие волосы топорщились на голове, как спутанный клубок.
– Давай, – шепотом повторил Макки. Он с трудом повернулся на бок, посмотрел на Билдуна и добавил фразу, которая, по его мнению, должна была все объяснить:
– Топор уже опускался.
– Какой топор? – спросил Билдун, снова усаживаясь на стул.
– Топор, которым паленки собирался разрубить мне голову.
– Которым… ЧТО?
Макки сел и принялся массировать ободранные запястья, а затем стал делать то же самое с лодыжками. Выглядел он сейчас как говачинское лягушачье божество.
– Макки, объясните, что происходит? – потребовал Билдун.
– Что происходит? Меня чуть-чуть не убили, еще мгновение, и было бы поздно, – ответил Макки. – Почему Фурунео так долго ждал? Ему же было сказано: шесть часов и ни секундой больше, разве нет? – Макки посмотрел на Тулука, до сих пор пребывающего в трансе и похожего на длинную серую трубу, которую удерживал от падения сидящий рядом урив.
– Фурунео мертв, – сказал Билдун.
– Ах, черт, какая беда, – тихо произнес Макки. – Как это произошло?
Билдун коротко все объяснил, а потом спросил:
– Где были вы сами? Что это за паленки с топором?
Макки, по-прежнему сидя на столе, коротко поведал суть произошедших событий. Было такое впечатление, что он рассказывает эту историю от третьего лица. Закончил он так:
