Впервые с момента появления на судебной арене адвокат Оулсон выглядел обеспокоенным. Он склонил свое испещренное шрамами лицо к увенчанной щупальцами голове Уотта и начал о чем-то перешептываться с подзащитным. При этом Оулсон все больше и больше мрачнел. Щупальца Уотта дергались от волнения.
– На сей раз мы не желаем предъявлять обвинение в сговоре, – сказал Вонбрук. – Однако мы готовы разделить…
– Ваша честь! – Оулсон вскочил на ноги. – Защита протестует против разделения постановлений в данном деле. Мы заявляем, что…
– Суд напоминает обеим сторонам, что это не говачинская юрисдикция, – раздраженно сказал Дули. – Нам не нужно осуждать защитника и оправдывать прокурора прежде, чем приступать к делу! Однако если кто-либо из вас желает…
На вытянутом лице Вонбрука появилось высокомерное выражение. Он поклонился судье.
– Ваша честь, – сказал он, – мы требуем снять обвинения с подзащитного Макки, чтобы его можно было допросить как свидетеля со стороны обвинения.
– Протестую! – вскричал Оулсон.
– Обвинению хорошо известно, что нельзя удерживать ключевого свидетеля под вымышленным…
– Протест отклоняется, – сказал Дули.
– Возражаю!
– Принято к сведению.
Дули подождал, пока Оулсон не сядет обратно. Знаменательный день, подумал судья. Бюро Саботажа обвели вокруг пальца! Однако заметив хитрый блеск в глазах чрезвычайного саботажника Макки, он вдруг осознал, что Макки и сам маневрировал в этом направлении.
– Обвинение может вызвать первого свидетеля, – объявил судья и послал кодовый сигнал роботу-клерку, чтобы тот перевел Макки от стола защиты к месту дачи показаний.
На мертвенном лице прокурора Вонбрука отразилось нечто, похожее на удовольствие. Он потер полуопущенные веки и сказал:
– Приглашается Пантор Болин.
Капиталист с Ахуса встал и подошел к кольцу, где происходила дача свидетельских показаний. На экране робота-клерка появился протокол: «Пантор Болин с планеты Ахус IV, официальный свидетель по делу A011–5BD4gGY74R6 Верховного суда системы ZRZ1».
– Пантор Болин принес присягу и готов давать показания, – объявил робот-клерк.
– Пантор Болин, являетесь ли вы главой организации, известной как Налоговые Наблюдатели? – спросил Вонбрук.
– Я… а… д-да, – запинаясь, ответил Болин и, пристально глядя на Макки, провел по лбу большим синим платком.
Он только сейчас начинает понимать, что я должен сделать, подумал Макки.
– Я показываю вам запись, приложенную к обвинительному акту робо-легума, – сказал Вонбрук. – Полиция системы подтверждает, что на данной записи запечатлен разговор между вами и Джорджем К. Макки, в ходе которого…
– Ваша честь! – запротестовал Оулсон. – Оба свидетеля этого так называемого разговора присутствуют на судебной арене. Существуют более прямолинейные методы представления значимой информации в этом деле. Более того, поскольку по-прежнему имеется непосредственная угроза сговора, я протестую против демонстрации этой записи, которая заставит человека давать показания против самого себя.
– Сейр Макки больше не является ответчиком в этом деле, а сейр Оулсон не является адвокатом Макки, – насмешливо заявил Вонбрук.
– Однако протест небезоснователен, – сказал Дули и посмотрел на Макки, сидевшего на трибуне для дачи показаний.
– В беседе с сейром Болином нет ничего постыдного, – сказал Макки. – Я не возражаю против того, чтобы эту запись представили суду.
Болин приподнялся на пальцах, словно хотел высказаться, но тут же сник.
Теперь он уверен, подумал Макки.
– Значит, я допущу запись к просмотру в судебном порядке, – сказал Дули.
Сидевший за столом защиты Клинтон Уотт уткнулся головой, увенчанной щупальцами, себе в руки.
Вонбрук, оскалив зубы, словно голый череп, сказал:
– Сейр Болин, я демонстрирую вам эту запись. Было ли в ходе данной беседы оказано на агента Бюро Саботажа Макки какое-либо давление?
– Протестую! – подскочив, взревел Оулсон. Лицо в шрамах искривилось в гневной гримасе. – В ходе так называемой беседы сейр Макки уже не был агентом Бюро! – Он посмотрел на Вонбрука. – Защита протестует против очевидной попытки прокурора связать сейра Макки с…
– Почему же так называемой беседы! – огрызнулся Вонбрук. – Сейр Макки сам признался, что она состоялась!
– Протест принят, – устало сказал Дули. – В отсутствие прямых улик сговора суд не станет рассматривать ремарки по поводу работы сейра Макки в Бюро Саботажа.
– Но ваша честь, – возразил Вонбрук, – действия сейра Макки не поддаются иной интерпретации!
– Решение по этому вопросу принято, – сказал Дули. – Продолжайте.
Макки поднялся и сказал:
– Позволит ли ваша честь мне действовать в роли советника в данном судебном процессе?
Дули откинулся на спинку кресла, подпер подбородок рукой и задумался. Это дело рождало у него чувство беспокойства, которое все крепло и крепло, но он никак не мог понять почему. Каждое действие Макки вызывало подозрения. Дули напомнил себе, что чрезвычайный агент саботажа знаменит хитрыми ходами, коварными и запутанными планами и дикими и самыми невероятными перестановками – как многослойный лук в форме пятимерной бутылки Кляйна. Неудивительно, что ему удалось практиковать юриспруденцию по говачинскому кодексу.
– Вы можете объяснить, что вы имеете в виду, – сказал Дули, – но я пока не готов внести ваши показания в протокол.
– Собственный Кодекс Бюро Саботажа прояснил бы дело, – сказал Макки, осознавая, что сжигает за собой мосты. – Успешно совершенный мною саботаж исполняющего обязанности секретаря Уотта – это факт.
Макки указал на массу щупалец, хорошо заметную теперь, когда Уотт поднял голову, злобно глядя на него.
– Исполняющего обязанности секретаря? – переспросил судья.
– Судя по всему, – сказал Макки. – Согласно Кодексу Бюро, если секретарь подвергается саботажу, он…
– Ваша честь! – вскричал Оулсон. – Мы рискуем спровоцировать утечку секретной информации! Насколько я понимаю, заседание транслируется!
– Будучи промежуточным директором Бюро Саботажа, я сам решаю, что является утечкой информации, а что нет! – рявкнул Макки.
Уотт снова уронил голову на руки и застонал.
У Оулсона перехватило дыхание.
Дули в ошеломлении уставился на Макки.
Молчание нарушил Вонбрук.
– Ваша честь, – сказал прокурор, – этот человек не давал присягу. Предлагаю пока отпустить сейра Болина, чтобы сейр Макки мог продолжить свое объяснение под присягой.
