"Используй эти деньги и глупостей себе не придумывай. Это никак не связано с тем, что было ночью. Мне приятно тебе помочь"
Откладываю телефон и выжимаю педаль газа. Все, Серега, хватит. Теперь самолет, дела, Лондон.
33
Юля.
Первый гудок, затем второй, третий. На четвёртый трубку снимают, и на другом конце слышится знакомый взволнованный голос.
- Юля… я очень рад, что ты позвонила.
- Привет, - каждое слово дается с огромным трудом. – Дим, мне нужно забрать из квартиры свои вещи.
Прошли три дня с того момента как я показала ему фак в такси, но до сегодняшнего утра я не была морально готова к встрече, а потому все его звонки игнорировала, а сообщения стирала, не читая.
Повисает пауза, в течение которой Дима прерывисто дышит, и когда я начинаю думать, что лучше повесить трубку, он, наконец, произносит:
- Давай я тебя заберу, Юль? Где ты?
- Не надо, — мотаю головой в знак протеста. У Димы не должно возникать вопросов, каким образом я смогла позволить себе гостиницу стоимостью пятнадцать тысяч за ночь, и к тому же мысль о том, чтобы как и раньше ехать с ним в одной машине, вызывает сильнейшее отторжение. — Я сама доберусь. Буду у тебя через два часа.
Сбросив вызов, кладу телефон на прикроватную тумбу и в течение нескольких секунд гипнотизирую картину, висящую на стене. Я совершенно не понимаю, что со мной происходит. После того как Сергей оставил меня в гостинице, я убеждала себя, что со мной все в порядке. Что все происходит именно так как я предполагала: у нас с ним состоялся ни к чему не обязывающий секс, и я знала, что продолжения не будет. К полуночи мне даже удалось в это поверить, после чего я уснула. А утром снова проснулась с мыслями о нем. Не о предавшем меня Диме, а о Сергее. Вдруг нестерпимо зачесались пальцы написать ему смс: поинтересоваться, как он долетел, спросить, удачно ли прошла встреча с австралийцами, и чем его кормили в самолете. Я, разумеется, ничего подобного не сделала, зато лишний раз убедилась, что утро вечера вообще не мудренее.
На следующий день стало еще хуже: я стала каждую минуту проверять телефон в надежде, что Сергей решит мне написать. Смс он точно посылать умеет, в этом я убедилась, но умением он так и не воспользовался. Я ругалась на свои наивность и глупость, прятала телефон по подушку, но глупая надежда вопреки всему отказывалась покидать мозг.
В квартиру к Диме я собираюсь на автомате – натягиваю джинсы и помятую футболку, вместо макияжа напяливаю на переносицу солнцезащитные очки. На улице жарко, многолюдно и раздражающе светло. В переполненное метро лезть не хочется, и я решаюсь прогуляться пешком. До квартиры, которую мы с Димой так непродолжительно снимали, всего несколько остановок.
Остановившись на светофоре я бесцельно смотрю вперед – машины, люди, здания сливаются в одно не интересующее меня пятно. До тех пор, пока в поле моего зрения не попадает высокий темноволосый мужчина в строгом костюме, идущий по другой стороне улицы и разговаривающий по телефону. Сердце екает так, словно в грудь ткнули шокером, дыхание перехватывает. Сергей. И я уже сама не замечаю, как выскакиваю на зебру, не дожидаясь, пока светофор переключится на разрешающий зеленый и несусь за ним. Нарушительница Живцова. Я даже не знаю, что скажу ему и для чего, собственно, бегу — тело не подвластно логике и здравому смыслу.
Я нагоняю мужчину буквально за несколько секунд и громко окликаю. Вернее, окликаю не я, а мой вышедший из-под контроля рот. Темноволосый оборачивается и удивленно поднимает брови, а меня захлестывает волна разочарования. Это ЛжеСергей. Вернее, не Сергей. Тот же рост, те же широкие плечи, но глаза у дядьки совсем не синие, а цвета пюре из кабачков, а кожа не смуглая, а бледная и пористая как воздушный шоколад Милка.
- Эмм, простите? — произносит он, оценивая мое лицо.
И голос у него дурацкий. Высокий и немного гнусавый.
- Я обозналась, — бормочу и, развернувшись, быстро шагаю в противоположную сторону. Да что с тобой, а, Живцова? Куда подевались твои мозги? Даже если бы это был сам Молотов, у него, в конце концов, есть мой номер. Захотел бы увидеть меня — позвонил. Так для чего ты побежала?
Ответ на этот вопрос отдается в левой половине груди раздражающим нытьем, но я предпочитаю его игнорировать. Глупости это. Надо подождать еще пару дней и все само собой пройдет.
Спустя двадцать минут машинальной ходьбы перед глазами возникает знакомый двор с фонтаном. Димка открывает дверь сразу же, словно ждал моего звонка в прихожей. Выглядит взволнованным и напряженным, в глазах — отголоски паники и вины.
- Привет, Юль. Проходи.
В гостиной царит идеальный порядок – никаких разбросанных вещей и носков. Никакой грязной посуды и крошек. Ощущение, словно он готовился к моему приезду.
- Я пройду в комнату? – киваю в сторону спальни, потому что его сгорбившаяся фигура как раз перекрывает мне проход.
Дима делает шаг в сторону, а я – вперед с намерением избавиться от следов своего присутствия в его жизни, но он неожиданно перехватывает мою талию и резко притягивают к себе. Несколько секунд напряженно дышит мне в висок, но ничего не произносит. Я молчу, не двигаюсь и прислушиваюсь к себе. Что я чувствую? Злюсь, тоскую, скучаю? Нет. Совсем ничего. Серый штиль. Перегорело, пусто.
- Юль, я хотел сказать, что у меня ничего не было с Сабиной. Можешь у неё спросить, если не веришь. Ни с кем ничего не было, кроме тебя. Они просто подружки, всегда тусят с нами, — быстро тараторит он и резко замолкает в ожидании моего ответа.
Даже если всё так, как он говорит – какое это теперь имеет значение? Поздно. Он меня обманул, а я переспала с его отцом. Мы слишком разные, и я только что убедилась, что больше ничего к нему не чувствую.
- Дим, — я упираюсь ему ладонями в грудь, от чего замок на моей талии ослабляется. — Всё это уже неважно. Мы не будем вместе. Точка. Просто дай мне собрать свои вещи, ладно?
Лицо напротив выглядит настолько шокированным, так что помимо воли в душу прокрадывается сочувствие. Наверное, по-другому и быть не может, ведь этот парень долгое время был мне очень дорог. Расставание — это всегда грустно, независимо от причин.
Дима делает попытку снова притянуть меня к себе, но я мотаю головой и отступаю назад. Возможно, в этот момент он действительно понимает, что я не шучу, потому что его плечи безвольно опускаются, и он меня отпускает, позволяя войти в комнату.
Я быстро запихиваю в сумки вещи: ворох платьев, обувь, косметику. Платье, которое подарил мне Дима решаю не брать, а вот голубого мишку, подаренного на нашу месячную годовщину, загружаю в пакет. Пусть это воспоминание останется со мной — уверена, что тогда Дима дарил мне его искренне. Набив до отвала два баула, перекидываю их через плечо и выхожу из спальни. Дима неподвижно стоит посреди гостиной, выглядя потерянным и сбитым с толку. Я цепляюсь одной из сумок за дверную ручку и он, опомнившись, срывается с места и быстрым шагом направляется ко мне. Забирает у меня поклажу и следом за мной выносит ее в прихожую.
