- Ты такая трусишка, - беспечно смеётся Дима и рывком стаскивает с меня пеньюар, обнажая грудь. - Папа знает, что мы трахаемся. Ты же моя невеста.
От его слов мне ничуть не легче. Даже хуже. Я бы предпочла, чтобы олигарх Молотов думал, что мы с Димой у курсовой готовимся, когда остаёмся наедине, а не предаемся прелестям секса. Так и вижу его ледяной осуждающий взгляд, транслирующий "Айя-яй, шлюха ты Юля, и живёшь в грехе".
- Давай просто спать ляжем, а, Дим? Завтра обоим ко второй паре - папа твой уедет и сексанем.
- Сейчас хочу, - бормочет Дима, целуя мою шею. - Ты такая красивая в этом платье была за ужином. А ещё и, оказывается, старушек защищаешь. Такая отважная у меня... Робин Гудка.
Дима начинает эффектно стаскивать с себя футболку, подражая моделям или, на худой конец, киношному Кристиану Грею, а я, воспользовавшись этой рекламной паузой, принимаю сидячее положение и пытаюсь найти пеньюар. Даже мой жених не может заставить меня заниматься сексом, когда я не хочу.
И вот тут происходит, пожалуй, самое худшее из того, что вообще могло случиться. Дверь без стука распахивается и на пороге возникает отец Димы собственной персоной. Уместно было бы провалиться сквозь дорогие московские земли, но меня будто парализовало. Мой самый страшный кошмар: полуголый Дима, я, сидящая на кровати в одних бессовестных стрингах и смотрящий на нас Молотов - старший. Апокалипсис стыда. Венец моего позора. Ахтунг.
После секундного шока я соображаю, что нужно прикрыться, но фарш назад провернуть нельзя: папа Димы уже увидел меня голой. Видел мои сиськи. Да это просто атас какой то.
Небритая челюсть Молотова сжимается, глаза чернеют от гнева или от чего они у него там чернеют, и он молча захлопывает дверь, да так сильно, что вибрируют стены.
Сердце отбивает барабанную дробь, щеки пылают, а в горле разбухает ком. Что мне делать? Переехать в Сибирь? Сделать пластическую операцию? Написать письмо Крису Хемсворту, чтобы выпросить прибор, стирающий память? Что мне, черт побери, с этим теперь делать?
- Дим, - жалобно пищу, нащупывая злополучную кружевную тряпку. - Я же просила закрывать дверь.
- Забыл, наверное, - виновато произносит он. - папе следовало постучаться, но он же типа большой босс. Вечно врывается без предупреждения.
Я подтягиваю колени к груди и несколько раз бьюсь об них лбом от бессилия. Да что же непруха такая? Одно радует - грудь у меня красивая, и живот плоский даже в сидячем положении.
Дима натягивает футболку на плечи, очевидно, осознав, что секса теперь ему точно не обломится, и быстро целует меня в лоб.
- Он, может , и не увидел ничего, Юль. Я вроде тебя прикрывал.
Если бы. Молотов смотрел прямо на меня. Вернее, на мою грудь и, судя по выражению олигархического лица и тому, как сжались его олигархические губы, ее идеальные пропорции баллов в его глазах мне не добавили.
- Я пойду узнаю, чего папа хотел, - продолжает Дима, поднимаясь с кровати. - Может, по поводу свадьбы зашёл поговорить. Заодно денег у него попрошу -мотик себе из Японии заказал, завтра забирать надо, - он берется за дверную ручку и весело подмигивает, - Покатаемся с ветерком.
Дима выходит, а я падаю на подушку и закрываюсь с головой одеялом, как если бы это помогло мне скрыться от реальности. Сердце по-прежнему колотится как у зайца, а во рту сухо. Разумеется, Молотов не станет разговаривать с Димой о свадьбе. От чего-то мне кажется, что после этого инцидента Сергей Бейтманович уже никогда не благословит наш брак.
Сергей
Необходимость раннего взросления по итогу сослужило мне хорошую службу: к тридцати годам я сколотил многомиллионное состояние, вступив в ряды представителей бизнес-элиты, которому рады везде и всегда. А потому ощущать себя лишним под крышей собственного дома, как минимум, непривычно и странно для меня.
Мысленно усмехаясь над собой же, иду к припаркованному во дворе Range Rover: что, Сергей Георгиевич, пострадал за привычку входить без стука? Здесь ты не в своем лондонском офисе, здесь, блядь, полуголая невеста твоего сына может на кровати сидеть.
Второй за неделю ощущаю себя идиотом. Какого черта меня к ним в комнату понесло? Ах, да, хотел с Димой поговорить по поводу его заоблачных трат. Только не учел тот факт, что сын уже вырос и может в этот момент заниматься сексом со своей девушкой.
Морщусь и тру переносицу, чтобы избавиться от картины, которая упрямо возникает перед глазами: перепуганная рязаночка и ее идеальные округлости. Кстати, молодец, Серега — угадал. Действительно третий. С имплантами только ошибся. Ни черта это не импланты — натуральная грудь, высокая, красивая. Соски светло-розовые. Блядь.
Сажусь на водительское сидение и нащупываю на сидении пульт от ворот. Пусть и не пристало в моем возрасте идти на поводу у мимолетных импульсов, но сейчас мной владеет единственное желание — уехать. Все равно куда. Может, даже просто покататься. Давно ли я вот так бесцельно куда-то ехал? Вечно встречи, переговоры, деловые ужины.
Включаю фоном какую-то модную попсу и, вырулив на большую дорогу, выжимаю педаль газа, пока стрелка спидометра не замирает на разрешенной отметке сто. Безусловная реакция мозга на скоростное ограничение. И с каких пор ты таким скучным стал, а, Серега?
Сам того не замечая, в течение часа доезжаю до Цветного бульвара. По центру Москвы даже поздним вечером не раскатаешься, поэтому я паркую машину возле светящегося ресторанного фасада и выхожу на улицу. Можно позвонить Илье и поинтересоваться, чем он занят, но, проблема в том, что я и сам не знаю, чего мне хочется. Разговаривать о делах желания нет, личное тоже обсуждать не охота. Делаю вывод, что компания мне на сегодня не нужна и толкаю стеклянную дверь.
— Вас ожидают? — мило осведомляется худощавая шатенка за стойкой на входе.
— Я один.
Быстрый взгляд, оценивающий сумму на моей пластиковой карте, и как результат — обворожительная улыбка:
— Я вас провожу.
Меня размещают за столом возле окна, и я, не заглядывая в меню, заказываю двойную порцию виски. Я не любитель этого напитка, но отчего-то Москва ассоциируется у меня именно с ним. Делаю глоток и еще один, и снова морщусь, потому что картина, не предназначенная для моих глаз, никак не хочет исчезать, вызывая предательское натяжение под молнией брюк.
Как не стараюсь себя убедить, что эрекция — это естественный отклик мужчины на обнаженное женское тело, успокаивает это слабо. Глупо все оправдывать физиологией. Девчонка эта — девушка моего родного сына, с которой он в данный момент, возможно, занимается сексом, и подобная реакция ну никак неуместна.
Глоток, еще глоток. Напряжение понемногу отступает, замещаясь тягучим расслаблением, и мысли плавно перетекают к минувшему ужину. Может, никакая и не аферистка эта рязаночка? Может, и, правда, влюбилась в Димку. Парень-то он неплохой, хоть и избалованный. Лицом на мать свою похож, а Снежана до чрезмерного увлечения косметологией была редкой красавицей. Словом, если попытаться, то в свете Юлиных проблем с законом можно представить, что деньги для нее не первостепенны. Я, конечно, момент с пожилой воровкой батонов уточню завтра у Конникова, но что-то мне подсказывает, что тут рязанка не обманула.
