Я никогда не отличался феноменальным слухом, но сейчас мог бы поклясться, что разобрал еле слышные слова, сорвавшиеся с губ девушки, имя которой я так и не догадался спросить:
– Не понимаю… В голове не укладывается, как человек, пусть даже дважды укушенный, смог победить ликана…
Меня и вправду выпустили с территории без проблем. Охрана только смерила удивленными взглядами прихрамывающего типа, собравшегося на ночь глядя пешком идти через лес. Оно и понятно. Наверно, жители и их гости редко покидали коттеджный городок на своих двоих – или уезжали в шикарных автомобилях, или в мусоровозах, в качестве объедков.
Теперь надо было решать, что делать дальше. Времени до полуночи оставалось четыре часа. Ну, минут за двадцать доковыляю до машины. Ну, с учетом моих залеченных, но все еще изрядно ноющих травм, за полчаса дорулю до точки В – похоже, все уважающие себя сильные мира сего, любящие попить человечьей кровушки, предпочитают жить в данном секторе или недалеко от него. Остается максимум три часа на то, чтобы разыскать Большого Грогги и вцепиться ему в глотку. Потому как сильно я сомневаюсь, что он по доброй воле даст хлебнуть своей юшки или же у него отыщется красавица-сестра, которая напоит ею сильно покоцанного пришлого бродягу.
Правда, была еще одна шероховатость в моем замечательном стратегическом плане. Я прекрасно осознавал, что боец сейчас из меня никакой. Нога болела не по детски, особенно если навалиться на нее всем весом – судя по ощущениям, того и гляди откроются раны, заклеенные девчачьими слюнями.
Левая рука тоже эпизодически напоминала – мол, хорош геройствовать, хозяин, отлежаться бы тебе с недельку, витаминчиков попить, подносимых симпатичной медсестрой в прозрачном стаканчике, глюкозой да кровезамещающими препаратами подколоться. Ведь это совсем не дело для бойца, когда рука сгибается процентов на двадцать, после чего от боли перед глазами начинают плясать черные кляксы. Оно и понятно – после такой травмы конечности, даже столь чудесным образом залеченной, требуется покой, а не испытания на функциональность.
«Ничего, до места доберусь – примотаю ее к туловищу ремнем», – решил я. И хмыкнул. Остается еще поврежденную ногу к здоровой примотать и эдаким современным вариантом капитана Сильвера пропрыгать на прием к Грогги – глядишь, при виде такого чучела вампир «подвиснет» и не будет особо брыкаться, пока я буду грызть его артерии.
Развлекая себя такими мыслями, я потихоньку шел по обочине шоссе, слегка балдея от избытка кислорода – лесная чаща справа и слева от дороги генерировала его в изобилии. И удивлялся про себя. Не замечал я как-то раньше у себя особых способностей к ночному зрению. А тут иду себе, на пейзаж любуюсь, ёлки да сосны рассматриваю. Словно не ноябрьские сумерки на дворе, а полуденная сиеста.
Ну, с сиестой я, пожалуй, загнул. Вечер есть вечер. Но, несмотря на это, видно всё было действительно замечательно. Взгляд свободно проникал сквозь переплетения ветвей чащи, и при желании можно было грибы собирать – если б, конечно, грибной сезон не закончился. К тому же все указывало на то, что в будущем грибы меня вряд ли будут интересовать. Хотя, когда был человеком, сильно уважал их под водочку да с картошкой…
Кстати, пора было уже в ту чащу сворачивать. Вон справа виднеются следы от колес «шестерки», ведущие в лес, – моя явная недоработка в плане маскировки по причине отсутствия лишнего времени.
Я свернул в лес, дошел до машины, сунул руку в карман за ключами – и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. После чего медленно вынул ее обратно, так и не зацепив пальцами стального колечка, на который те ключи были нанизаны. Потом взялся правой рукой за рукав левой и, положив больную конечность на крышу машины, разместил рядом здоровую.
Их было четверо.
Откуда я это знал? Без понятия. Ну, наверно, опыт, который не пропивается, – тренированное расфокусированное зрение схватило надломанную веточку куста с той стороны, где я не проходил и которую не могла зацепить машина, въезжающая в лес. Но данный факт мог свидетельствовать лишь о том, что вокруг машины ошивался один человек. А откуда такая уверенность насчет остальных?
Я повел носом из стороны в сторону, анализируя новые для себя ощущения.
Ну конечно, запах! Похоже, после того, как я хлебнул Мангустовой крови, у меня обострился не только слух, но и зрение с нюхом. Мой нос отчетливо уловил оставшиеся в воздухе еле различимые шлейфы знакомых ароматов ружейного масла и дорогого сапожного крема, которым продвинутая спецура полирует свои берцы.
Правда, в данной комбинации отсутствовал основной запах крепкого человеческого пота. Что меня немного удивило – вроде девчонка обещала выпустить меня с территории без проблем. И, судя по тому, как пах Мангуст и во время боя, и после трансформации, в случае, если оборотни передумали и решили все-таки меня замочить, шлейф их запахов должен был непременно содержать в себе ароматы собачьего вольера. Получается, сейчас вокруг машины, невидимые глазу, держали меня на прицеле не люди. И не оборотни. Значит…
– Только полегче, кровососы, – громко сказал я. – Раненый я, дергаться не буду. Оружие под курткой.
Они поступили грамотно – из лесу вышли двое, держа меня на прицеле. Остальные занимались тем же – держали на мушке мою голову, но пока скрытно, страхуя показавшуюся пару на случай, если я окажусь коварным и излишне активным обманщиком.
В руках у пятнистых бойцов были «Валы» – бесшумные спецназовские автоматы, кои я так любил во времена недалекие и памятные наравне со сто седьмым АК. Однако в случае, если требовалось выполнить задачу тихо, как говорится, «без шума и пыли», лучше «Вала» может быть только снайперский «Винторез», и то лишь если цель нужно взять с расстояния, а не при непосредственном контакте.
На бойцах была надета осенняя камуфла и шерстяные маски-«балаклавы», оставляющие открытыми только глаза и в мирной обстановке превращающиеся как в осенние шапочки, так и в шейные шарфы. Сейчас маски использовались по основному назначению, закрывая лица автоматчиков.
Пока один держал меня на прицеле, второй зашел сзади и весьма профессионально снял с меня все оружие и снаряжение. Кстати, кинжал из зидероксилона он извлек особенно осторожно, словно ненароком опасаясь порезаться о деревяшку. Я покривился немного, пока он охлопывал мои многострадальные конечности, но не возникал, понимая, что степень возбухания объекта задержания прямо пропорциональна степени жесткости силового воздействия на него.
Краем глаза я отметил, что боец весьма аккуратно разместил снятое снаряжение в моем раскрытом чемоданчике, изъятом из машины. После, прикинув, чего недостает в пазах, охлопал меня более тщательно и из-за подкладки куртки в области воротника изъял разряженный НРС-2. Я мысленно похвалил парня за профессионализм. Только в следующее мгновение уже был готов забить его ногами – боец неожиданно быстро и ловко протянул обе руки вперед и синхронно нажал пальцами на мои локтевые нервы. Я дернулся от боли и неожиданности, но мои руки уже были заведены за спину и скованы наручниками.
