– Правильно, пусть не дергаются, – криво усмехнулся Змей. Он сделал недвусмысленное движение стволом пистолета. – Даже не сомневайтесь – я вашему гуру с превеликим удовольствием башку снесу.
Наступила тревожная тишина. Толпа замерла. Пастырь, который обычно не скупился на выражения и не лез за словом в карман, на этот раз проявил сдержанность. Надо отдать ему должное: он не столько боялся смерти, сколько старался сохранить лицо. Наверное, для такого самовлюбленного маньяка это было поважнее самой жизни.
– Я не могу предложить тебе те же условия, что и пленникам, – медленно, словно мысленно подбирая слова, произнес Пастырь. – Ты – порождение зла, ты должен сгинуть во имя тех, кому суждено выжить.
– Как видишь, я жив, и в руках у меня пушка, – отозвался Змей, осторожно приближаясь к Игнату. Краем глаза он прикидывал, как освободить все еще привязанного друга. Игнат, в свою очередь, не смотрел в его сторону, хотя наверняка узнал голос. – Наверное, твоя всемогущая Твердь решила, что моя жизнь все еще имеет смысл.
– Не тебе марать святыню своим поганым языком. Ты жив только для того, чтобы испытать нашу стойкость.
В голосе Пастыря появилось прежнее высокомерие. Черные Святители медленно обходили Змея с двух сторон, стремясь отрезать ему пути к отступлению.
– Не буду вас сильно задерживать, – сообщил посредник. – А то как бы ваша стойкость не пострадала. Сейчас я уйду. Только заберу с собой приятеля. Все равно вы с ним не сработаетесь, так что заранее избавлю вас от проблем. А ну, отмотайте его от этого штыря. И поживее, а то у меня палец затек на спусковом крючке.
Пастырь с интересом поглядел на Змея. Видимо, главарь не особо представлял себе, как смогут уйти из окружения эти двое. Но под прицелом пистолета предпочел не вдаваться в опасные споры. Он едва заметно кивнул своим людям, чтобы те выполнили требование наглеца. И медленно повернулся к толпе, возгласив:
– Смотрите, люди! Я предлагал этому бойцу очищение и власть. Он выбрал сторону зла. Чего он заслуживает?
– Смерти! – раздался сначала единичный слабый голос.
Толпа подхватила: «Смерти!» В сторону освобождаемого полетели одиночные камни. Один из них попал в черную фигуру – и броски прекратились. Потирая ушибленное плечо, приспешник Пастыря освободил Игната.
Ухватив друга за форменный ремень, Змей потащил его за собой, к основанию скалы. Главарь провожал их взглядом, продолжая угрожающе вещать:
– Смотрите: они пытаются избежать неизбежного! Угрожают оружием Пастырю. Они не понимают, что бежать отсюда некуда! Всюду она и только она – Твердь!
– Твердь! – выдохнула толпа.
– Ну и что будем делать? – мрачно спросил Игнат. – У тебя хоть план какой-то имеется? Или ты решил на суицид пойти в приступе праведного гнева?
– И тебе спасибо, – отозвался Змей, цепляя заранее сделанный проволочный крюк за пояс Игната в районе пряжки. – Главное, держись и мне на голову не шваркнись. Тебе еще меня вытаскивать.
– Я не понимаю… – начал было Игнат, но посредник остановил его:
– Там, наверху, поймешь.
Змей дважды рванул провод на себя. Это был сигнал. Тут же провод натянулся, оторвав жилистую фигуру в форме от земли, и неуверенно, рывками потащил вверх.
Толпа издала протяжный звук изумления: проволока была довольно тонкая, почти невидимая с расстояния, и со стороны могло казаться, что недавний мученик сам по себе, мистическим образом возносится к каменным небесам. Хотелось верить, что тройной провод не лопнет под весом парня или не перетрется о камень там, наверху. Ведь нагрузка на него была бешеная: силой, «возносившей» сейчас Игната, были Мориц с Таной, противовесом сиганувшие со скалы по другую сторону узкого гребня. Мокрая, скользкая поверхность, к тому же охлаждаемая струившимся сверху «дождем», должна была, по идее, сохранить целостность проводов, используемых сейчас не по назначению.
Плохо было другое: Мориц не мог прикрыть посредника сверху при помощи «оптики». Так что оставалось надеяться на пистолет палача, собственную дерзость да расторопность Игната. Самому взобраться по тонкой проволоке было почти не реально, для этого и была придумана эта сумасшедшая схема с противовесами. Главное, чтобы Игнат быстро сообразил, что к чему, и повторил со Змеем тот же трюк, что проделали с ним самим.
А пока, пользуясь замешательством врагов, Видящий отступил к стене и приготовился к обороне. В том, что дело дойдет до драки, он не сомневался: воспользовавшись моментом, Пастырь скрылся за спинами своих черных воинов, и теперь курс акций «стечкина» резко упал: жизнь рядовых балахонщиков не была столь ценной, чтобы выполнять любые требования стрелка. Хорошо хоть огнестрельного оружия у них пока не имелось.
Змей нервно дернул за ослабевшую связку проводов, тянувшихся к нему с вершины Черной скалы. Что-то Игнат долго возился. Почуяв неуверенность потенциальной жертвы, пара самых нетерпеливых Святителей бросилась на него с флангов.
Змей выстрелил не глядя: он выбросил руку вправо, жахнув балахонщику в район бедра. Коротким, экономным движением согнул руку и повторил щадящий выстрел уже влево. Оба потерпевших попадали и завыли, корчась от боли. Змей мгновенно вернул оружие на прежнее место, целясь по направлению взгляда:
– Этих я только ранил. Но мой гуманизм не безграничен.
Нападавшие в черном на секунду замерли в нерешительности. Но из-за из спин их раздался злобный голос главаря:
– Чего вы ждете?! Прикончите его!
На этом гуманизм посредника действительно закончился. Следующие три пули он отправил в грудную клетку, живот и в лоб ринувшимся в атаку балахонщикам. После чего затвор замер в положении затворной задержки – патроны кончились. В ход пошли кулаки и удары ногами. У фанатиков были еще и металлические прутья, так что отбиться было практически невозможно. Увернувшись от пронесшегося над головой железного штыря, Змей врезал пистолетной рукояткой в чью-то перекошенную рожу. Опытный в драках, он уже знал: будь он хоть мастером кунг-фу, против такой толпы ни у кого нет шансов. Он понимал, что сейчас его сомнут, повалят и заживо порвут на части – если до этого насмерть не затопчут ногами.
А потому спасительную силу, вырвавшую его из толпы разъяренных святош, он воспринял не иначе как чудо. Напоследок посредник успел пройтись ногами по плечам, головам нападавших и не отказал себе в удовольствии заехать подошвой в лоб самому высокому сектанту, с неуместным любопытством задравшему голову кверху и аж рот распахнувшему от изумления. Как говорится, претензии не принимаются – сам подставился.
«Вознестись» столь же красиво, как Игнат, не вышло. Может, потому, что вес у обоих был почти одинаковый, может, парень что-то не так сделал. Так или иначе, последние метры Змей позорно карабкался, цепляясь за выступы и щели в скале, благо таких хватало. Самое неприятное, что толпа пришла-таки в себя после этого наглого рейда, и теперь все камни, предназначавшиеся для расправы над связанными бойцами, полетели в него. Спасло беглеца то, что поначалу камни были тяжелые и крупные – и они просто не долетали доверху. Когда швырявшие сообразили, что к чему, то градом полетели мелкие камешки. Но даже таких хватало, чтобы вывести из строя руку или палец, что грозило обернуться для жертвы фатальным исходом, особенно учитывая мокрую и скользкую поверхность скалы.
