– Решено, – сказал Хмурый. – Мешок на голову – и к Червяку. Куму скажем, что сбежал через дырку в проволоке, шакалы подтвердят – они у меня с рук едят.
– Баба с воза – кобыле легче, – хихикнул тощий, копаясь в груде хлама в углу ямы.
– Ты хоть знаешь, что такое кобыла? – сварливо спросил Лишай. – Последняя сдохла еще до твоего рождения.
– Слово смешное, – отозвался тот, вытягивая из кучи вещей большую тряпку из грубого джута. Похоже, это действительно был мешок. – Поговорок я много знаю, только хрен в них что разберешь. Мне нравится про семь нянек, которые детям глаза выкалывают. Вот нафига они это делают?
– А няньки – это, по-твоему, кто? – хихикнул Лишай.
– Ну, типа, беспредельщики, калечат всех подряд.
Хмурый изобразил на лице что-то вроде улыбки. Хмыкнул:
– И чего только не народилось в этих шахтах. Шпана безмозглая. Скоро будут думать, что крыса – это и есть та самая «синица в руках».
– А пошли вы все! – огрызнулся тощий. – Этого упыря уму-разуму поучите!
И с неожиданной ловкостью накинул мешок Змею на голову.
И в этот момент накатило.
Он совсем забыл, как это бывает, когда внезапно выпадаешь из привычной реальности в реальность призрачную. Поначалу Змей даже не понял, что произошло: просто наступила тьма, как это и положено в душном пыльном мешке.
Только перед глазами была не ткань из грубых волокон. Было другое пространство, почти не отличимое от реального. Только находившееся где-то далеко-далеко.
Да, он забыл, что происходило с ним тогда, когда обрел сомнительную славу пророка и был прозван Видящим. И вот, похоже, нахлынуло снова.
Только раньше он видел сверкающие горы, синее небо, солнце, Запретную гору, которая манила к себе, как и все запретное. Теперь же перед иллюзорным взором предстала полная противоположность тех, прежних видений.
Мрак.
Вселяющая ужас тьма.
Это было бы неудивительно, учитывая мешок на голове. Только эту густую тьму еще больше, контрастом, подчеркивали отблески то ли факелов, то ли еще каких призрачных огней, разрывающие однородную мглу этого зловещего места. Сознание беспокойно заметалось в этом неосязаемом мире, и сразу стало понятно: это плохое место. Дело было даже не в тьме как таковой – ей сложно удивить обитателя подземного мегаполиса.
Дело было в предчувствии. Ведь то, что предстало взгляду посредника, – это не просто галлюцинации, не просто неприятный сон или аттракцион для больного воображения. Это было окно в будущее – то самое, которое с неизбежностью приближалось, чтобы вскоре войти в жизнь Змея не через эту тайную форточку, а через парадную дверь.
Он не хотел этого видеть, как не хотел знать своего будущего в принципе. Но тут от него ничего не зависело. Последствия мощного, направленного удара структурированного потока нейтрино из глубины Солнца – это вам не «кисляком» закинуться. Даже шаманы из дальней Обители, адепты безумного околонаучного культа, не смогли бы объяснить, что сейчас происходило с их «подопытным кроликом». Они были уверены, что таким образом с ними говорит сам Господь. Если даже так, то Бог пытался донести до своего блудного сына крайне неприятные новости.
Зло приближалось во мраке. Еще немного – и оно грозило показать из тьмы свой истинный лик.
– Нет… – прошептал Змей. – Не хочу, не надо…
Он не считал себя трусом. Но здесь, в неизвестном пространстве, не контролировал чувства. Посредник попытался сделать шаг назад – и не смог. Здесь тело не подчинялось его воле. Здесь можно было лишь наблюдать и чувствовать. Но чувствовать ледяной смрад смерти было противоестественно – и он повторил усилие.
Земля дрогнула, словно не он сдвинулся с места, а сместил ногами планету. Напряг волю – и почва заскрежетала. Раскатисто, гулко, как звучит горный обвал. Оторопев от такой мощи, невидимое зло замерло в своем мраке, колыхнулись далекие огни. И это страшное нечто издало протяжный и низкий, словно из глубины преисподней, вой. Земля заходила ходуном, Змей не удержал равновесия, упал…
И снова ощутил на голове удушливый джутовый мешок. Сорвал его, вскочил на ноги, оглядываясь с тупым изумлением.
Укрытие неприкасаемых исчезло. Он стоял посреди обыкновенной ямы, заполненной раздавленным хламом и обильно присыпанной пылью. Справа от посредника поверх скомканного брезента лежал здоровенный булыжник, из-под которого торчала босая тощая нога. Отброшенный ботинок валялся в стороне. Змей поднял голову, недоумевая, откуда прилетел сюда этот «подарок небес» – и не разглядел привычного уже свода. Все было в оседающей пыли, в которой слепо и тревожно метались лучи прожекторов. Приятелей раздавленного неприкасаемого не было. Видимо, сбежали, когда здесь началась вся эта чертовщина, начало которой он пропустил, выпав, как ему показалось, на минуту в свой иллюзорный мир.
«Наверное, те звуки, та странная дрожь земли – все это как-то связано с происходящим?» Об этом он думал, выбираясь из бандитского логова. Встал, отряхиваясь и отплевываясь от пыли с омерзительным металлическим привкусом. Теперь стали слышны вопли, топот и лихорадочные выстрелы. Кто-то носился взад-вперед с рыданиями и криками, билась в истерике какая-то женщина.
В Накопителе началась паника.
Изломанная фигура с раскинутыми руками выплыла из пыльного тумана, вызвав неприятные ассоциации с тем аморфным, неизвестным злом из недавнего видения. Силуэт оформился в жилистого оборванца со свисающими грязной паклей клочьями волос и выпученными безумными глазами. Человек впился взглядом в Змея. Замер на секунду. Оскалившись идиотской улыбкой, бессвязно зарычал. И бросился в атаку. Почему-то посредник не ожидал этого внезапного нападения. Возможно, оторопел от всех этих событий, может, просто устал после бесконечного дня среди уродов, буквально излучавших самые омерзительные пороки, а также, в той или иной степени, норовивших его убить или покалечить. На фоне всего этого дерьма безумец с растопыренными грязными пальцами казался скорее жалким, чем по-настоящему опасным.
А зря. Скрюченные пальцы психа оказались необычайно цепкими, а руки – мощными, как гидравлические ножницы. Без лишних разговоров проклятый маньяк повалил посредника на каменное крошево и принялся душить. Катаясь по земле, Змей тщетно пытался отцепить от себя эти железные пальцы и уже нашарил угловатый камень, чтобы врезать идиоту в висок.
Как вдруг произошло нечто совсем неожиданное.
Их словно из ведра окатило ледяной водой. Псих взвизгнул и рефлекторно разжал пальцы, чем Змей мгновенно воспользовался, чтобы вырваться из-под тяжелого и жесткого, как бревно, тела. Чокнутый теперь катался в мокрой грязи и визжал – то ли от страха, то ли от только ему понятной радости. Видимо, он еще больше перевозбудился от всеобщего безумия. Неудивительно, что такого персонажа загребли в Накопитель. И вряд ли долго продержали бы здесь – ведь годен он был разве что на опыты да на органы.
