сил. Френсис поспешно оглянулся, чтобы удостовериться,
далеко ли еще до
"Анджелики", и увидел, что шхуна, слегка
накренившись, разрезая носом воду,
идет ему навстречу. В эту минуту один из трех мужчин на
берегу - тот, что
был постарше, с бородой, - выхватил у девушки бинокль и
направил его на
Френсиса. А в следующий миг, бросив бинокль, он уже целился
в него из ружья.
Пуля шлепнулась в воду на расстоянии какого-нибудь
ярда от лодки, но,
прежде чем раздался второй выстрел, девушка поспешно
вскочила на ноги и
ударом снизу выбила ружье из рук старика. Продолжая
ожесточенно грести,
Френсис увидел, как мужчины, отбежав от девушки,
прицелились в него, но она
выхватила револьвер и, наведя на них, заставила опустить
ружья.
"Анджелика", повернутая против ветра,
приостановилась, вспенивая воду,
и Френсис ловким прыжком вскочил на палубу; в ту же секунду
капитан повернул
рулевое колесо, паруса надулись, и шхуна понеслась в
море. С мальчишеским
озорством Френсис послал на прощанье воздушный
поцелуй незнакомке,
продолжавшей смотреть ему вслед, и увидел, как она, в
полном изнеможении,
упала на грудь бородатого старика.
- Ну и порох, эти проклятые Солано! И гордые до
сумасшествия, -
заметил Френсису метис-капитан и улыбнулся, сверкнув белыми
зубами.
- Бешеные какие-то, настоящие психопаты! -
рассмеялся Френсис и,
подбежав к борту, послал еще несколько воздушных
поцелуев эксцентричной
молодой особе.
Благодаря попутному ветру, дувшему с материка,
"Анджелика" добралась до
рифов, ограждающих вход в лагуну Чирикви, и, сделав еще миль
пятьдесят вдоль
них, к полуночи подошла к островам Быка и Тельца; тут
капитан поставил судно
на якорь, решив дождаться рассвета. После завтрака Френсис,
посадив на весла
матроса, негра с Ямайки, отправился в ялике обследовать
остров Быка - более
крупный, чем остров Тельца, и населенный в это время
года, по словам
шкипера, индейцами, которые перебираются сюда с
материка для охоты на
черепах.
Еще не успев подъехать к острову, Френсис понял, что
его отделяют от
Нью-Йорка не только тридцать градусов широты, но и тридцать
столетий, через
которые он перемахнул, попав из ультрасовременной
цивилизации в обстановку,
можно сказать, первобытной дикости. Совсем голые, если не
считать лоскутов
мешковины на бедрах, вооруженные тяжелыми,
необычайно острыми
топорами-мачете, охотники на черепах очень быстро
доказали, что они
отъявленные попрошайки и не остановятся перед
убийством. Остров Быка
принадлежит им, - объявили они Френсису через
переводчика-матроса, который
привез его сюда, - а Телец, прежде тоже принадлежавший им
в сезон охоты на
черепах, теперь захватил один бешеный гринго
[3],
отчаянный сорвиголова,
несговорчивый и властный, сумевший с помощью страха
завоевать их уважение -
уважение перед двуногим существом, еще более свирепым, чем
они сами.
За серебряный доллар Френсис уговорил одного из
индейцев отправиться к
таинственному гринго и передать ему, что он хотел бы
его навестить. Тем
временем остальные окружили ялик, принялись разглядывать
Френсиса, клянчить
у него деньги и даже бесцеремонно стащили его трубку,
которую он на минуту
вынул изо рта и положил рядом. Френсис тотчас дал по уху
вору, а затем и
второму, выхватившему ее у первого, и вернул себе трубку.
В один миг вся
толпа ощетинилась мачете, угрожающе засверкали на солнце
отточенные острия,
но Френсис быстро унял пыл индейцев, наведя на них свой
пистолет-автомат;
они попятились и, сбившись в кучу, принялись зловеще
шептаться. Тут Френсис
обнаружил, что его единственный спутник и переводчик
струсил: подойдя к
охотникам на черепах, он заговорил с ними явно заискивающим
тоном, очень не
понравившимся Френсису.
Тем временем вернулся посланный с запиской, и
Френсис, поняв, что ему
самому придется объясняться с ним, так как на ямайца
надежда плохая, взял у
него листок, поперек которого карандашом было нацарапано:
"Vamos! Пошел ты к
черту!"
- Придется мне, как видно, самому поехать туда, -
подозвав к себе
негра матроса, сказал Френсис.
- Будьте как можно осторожнее и осмотрительнее, сэр,
- предупредил
его негр. - Эти безмозглые скоты на все способны, сэр.
- Садись в лодку и вези меня туда, - кратко приказал
Френсис.
- Нет, сэр. Очень сожалею, но нет, сэр, - отвечал чернокожий
матрос.
- Я нанимался, сэр, к капитану Трефэзену в матросы, но
я не нанимался в
самоубийцы, и я не поеду с вами, сэр, на верную смерть.
Самое лучшее для нас
было бы убраться из этого пекла; если же мы останемся,
сэр, то нам тут
зададут жару - это уж: точно.
Возмущенный до глубины души, Френсис смерил
матроса презрительным
взглядом, сунул в карман пистолет, повернулся спиной к
полуголым дикарям и
зашагал прочь через пальмовую рощу. В том месте, где
торчал огромный кусок
кораллового рифа, выброшенный здесь давним землетрясением,
он вышел к морю.
У берега Тельца, от которого его отделял узкий проливчик,
он увидел ялик на
приколе. У того же берега, на котором находился он сам,
стояло на приколе
выдолбленное из дерева старое и явно дырявое каноэ. Френсис
перевернул его,
чтобы вылить воду, и тут заметил, что охотники на черепах
последовали за ним
и теперь с опушки кокосовой рощи наблюдают за его
действиями; однако
трусливого матроса среди них не было.
Переехать через проливчик было для Френсиса делом
нескольких минут, но
