У нее не осталось ничего. Ни дома, ни работы, ни каких-либо перспектив.
Эрин прекрасно понимала, что, едва у нее заберут гостиницу, это станет еще одним фактом в пользу Саймона. Ей хотелось сбежать. Сейчас же собрать все самое необходимое для себя и сына и, выхватив его из колыбели, умчаться туда, где Саймон Торнтон их никогда не найдет. Но в глубине души понимала, что не сможет. Это несправедливо по отношению к Райли.
С чем же она осталась?
Если Саймон действительно отец ее сына, он имеет полное право быть с ним. Но пока у него нет судебного решения, она глаз с сына не спустит. А до этого момента Саймон Торнтон может катиться к черту.
Эрин вылила суп в раковину – аппетита не было. Прибравшись в комнате, она вернулась к себе, приняла душ, переоделась. Сон никак не шел. Она переживала из-за того, что могла расстаться с сыном. Следующим утром чувствовала себя неуверенно из-за того, что плохо спала. К счастью, ей удалось задремать около трех утра, но Райли – жаворонок, и это утро не стало исключением. Эрин с облегчением достала его из кроватки. У малыша была нормальная температура, и он снова вернулся в хорошее расположение духа.
Эрин занялась привычными утренними делами и всячески гнала от себя мысли о том, что будет дальше. Когда они вдвоем оказались на кухне, она почти обрела бодрое расположение духа, несмотря на тревогу, накрепко засевшую под солнечным сплетением. Вошел Саймон. Эрин засуетилась, готовя завтрак.
– За мной скоро приедет машина, – сообщил он коротко.
Она медленно повернулась, заставив себя взглянуть ему в глаза. Его внимание было сосредоточено на ребенке. Райли оживился, увидев Саймона.
– Доброе утро, мой мальчик.
Его голос был таким… Нежным? Любящим? Эрин незамедлительно увидела поразительное сходство между ними. Сердце болезненно сжалось. Как она не заметила этого раньше? Почему не задалась вопросами, когда он поселился в гостинице? Его заявка, письмо из клиники, активные адвокаты.
Ей было по-прежнему непросто поверить, что за всем этим стоял Саймон. Значит, он обманывал ее с самого начала. Это понимание породило гнев.
– Я буду благодарна, если ты подождешь за дверью.
Она села напротив Райли, мешая детское питание, на которое постепенно переводила растущего сына.
– Не сомневаюсь, Эрин. Но дело в том, что твоя благодарность совершенно меня не волнует. Я здесь с моим сыном.
Каждое слово как удар. Напоминание о том, что, что бы ни делала, как бы ни старалась, она никогда не будет хороша для этого мира. Именно поэтому Эрин так старалась создать идеальную жизнь. Отец бросил ее еще крохой, мать использовала любую возможность, чтобы показать дочери, как омрачилась жизнь с ее рождением. И Эрин сбежала, чтобы начать жизнь с чистого листа. Но провалила это дело.
Тем не менее она лучше, чем о ней думают. Она стала другой – надежная, сосредоточенная, сильная.
Эрин выпрямилась и посмотрела на Саймона: – Спасибо за честность. Вероятно, это толика правды, которой ты поделился со мной. Теперь, прошу извинить, мы уходим к себе, чтобы спокойно позавтракать. Когда будешь уходить, плотно прикрой за собой дверь.
Взяв сына, она подхватила свободной рукой чашку с питанием и вышла, для верности закрыв за собой дверь на ключ. Затаив дыхание, прислушалась. Саймон недолго постоял на месте, потом она услышала его легкие шаги. Дверь закрылась.
Значит, она одержала свою маленькую победу.
* * *
Позже к ней приехала Алекса. Она обрадовалась, узнав, что Райли стало легче, и испытала обратные чувства, когда подруга поведала последние новости.
– Саймон – отец Райли?
– По крайней мере, он так говорит. Но без доказательств я не поверю.
– Я тоже, но…
– Но – что?
– Разве ты не видишь определенного сходства между ними? Я заметила, когда впервые встретилась с Торнтоном.
Эрин вздохнула. Даже Алекса заметила. Похоже, у нее не осталось ни единого шанса.
– Не глупи. Ты – его мать.
– Да, но теперь он будет требовать единоличную опеку. И, Алекса, я боюсь, он преуспеет. Понимаешь, мое прошлое небезупречно. Я такое вытворяла, до сих пор стыдно. А он каким-то образом узнал все. Если понадобится, он пустит эти факты в ход. К тому же на его стороне деньги, адвокаты. Все самое лучшее. Все, чего нет у меня.
Алекса сжала ее руку.
– Давай для начала подождем. Если понадобится, мы с Тони одолжим тебе денег.
Эрин была готова разрыдаться. Со слезами на глазах обняла подругу, потрясенная такой поддержкой.
– К тому же мы сможем дать свидетельские показания. Мы много лет знали Джеймса и познакомились с тобой, как только ты приехала. Мы действительно знаем, какой ты исключительный человек и замечательная мать. Это же что-то значит, верно?
Оставалось только надеяться.
Алекса ушла, день пошел своим чередом. Эрин вспомнила, что нужно прибрать на катере. Неужели они с Саймоном были там всего сутки назад? Воспоминания приятные и болезненные одновременно.
Тепло одев Райли, она посадила его в коляску и покидала все самое необходимое в большую сумку. Должно быть, именно Саймон вчера привязал катер к пирсу, когда они в спешке возвращались домой. Если бы не была так зла на него, она бы поблагодарила его. Затолкав коляску с сыном на катер, она оставила его на солнечной, безветренной стороне. Уже через несколько минут ребенок задремал.
Птицы почти склевали остатки еды на тарелках. Эрин принялась механически убирать со стола, складывать мусор в пакеты, мыть стол. Наверху уже все блестело чистотой, и она понимала, что волей-неволей придется и спуститься.
– Райли, запомни, все имеет последствия, – объясняла она дремлющему сыну, спускаясь по ступенькам.
Кровать была такой же, как они ее оставили, смятые простыни, сброшенное на пол одеяло. Эрин сорвала простыни. Вчерашний день обещал так много. Надежда. Любовь. Теперь он казался лишь спутанным воспоминанием. Скомкав простыни, она, едва дыша, запихнула их в мешок для стирки. Постельное белье нужно привести в порядок и убрать до следующего сезона.
Почему она продолжала беспокоиться о том, что случится в следующем году? Ее переживания начисто лишены смысла. Совсем скоро ей придется уехать.
Эрин задумалась. Неужели выхода нет? Какая-нибудь юридическая лазейка, которой можно воспользоваться. Она решила, как только появится свободная минутка, связаться с Джанет Морин, попросить изучить условия ее права на проживание в доме, не упоминая о Саймоне.
Вернувшись, Эрин переложила Райли в кроватку. Из-за антибиотиков он был очень сонливым. Она вздохнула с облегчением, понимая, что сон – лучший целитель. Улучшения здоровья были уже значительными. Конечно, эгоистично, но Эрин хотелось, чтобы малыш проснулся. Она вдруг ощутила одиночество.
