За всю жизнь она не чувствовала себя такой одинокой, но виновата в этом была она сама.
Она не переставала удивляться тому, что оно — когда Бет заворачивала его в бумагу — было на ощупь таким легоньким и нежным, и впервые подумала об этом как о реальном существе.
Закрывая глаза, Бет до сих пор видела прозрачную до голубизны кожу этого существа. Сосуды кровеносной системы — словно дорожная карта, и тенями намечены внутренние органы. Сердце у Бет забилось чаще, и в этот момент в комнату вошла медсестра Джейла.
— Снова пришел отец? — едва не подскочила Бет, когда сестра нажала кнопку на мониторе видеонаблюдения.
Джейла отрицательно покачала головой. Когда Бет только пришла сюда, медсестра держала ее за руку, гладила по голове, теперь же казалось, что между ними выросла стена. Бет закусила губу. Похоже, ей удается все испортить, не прилагая к этому ни малейших усилий.
Весь дверной проем заполнили фигуры двух полицейских.
— Натан? — Джейла шагнула было к одному из них, вложив в одно слово невысказанный вопрос.
Полисмен едва заметно покачал головой, останавливая ее, и повернулся к девушке.
— Вы — Бет?
Она подтянула колени к груди, избегая смотреть на служителя закона.
— Вы обвиняетесь в убийстве — в умерщвлении еще не родившегося ребенка, — объявил он с мрачным видом.
Бет уже приходилось чувствовать, как земля уходит из-под ног. Было удивительно лишь то, что, продолжая падать все ниже и ниже, она до сих пор не достигла дна.
Она попробовала сложить из кусочков мозаики цельную картину происходящего, но эти кусочки упорно не желали подходить друг к другу. Она лежала в больнице. Потеряла очень много крови. Чуть не умерла. О том, что она перед этим была беременна, знали только врачи и сестры. Пораженная догадкой, она обернулась к Джейле.
— Это вы вызвали полицию?
— А что мне оставалось? — нервно вспыхнула та. — Вы утверждали, что не беременны, но в крови у вас оказалось столько ХГЧ
[47], что вы либо явно лгали, либо только что родили… А значит, новорожденный мог оказаться брошенным где-то поблизости.
— А как же врачебная тайна? — еле выговорила Бет.
— Этот закон не применяется, если речь идет об угрозе чьей-то жизни, — пробурчала медсестра, и глаза ее вдруг наполнились слезами.
— Вы имеете право ничего не говорить, — произнес Натан. — Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право на помощь адвоката. Если вы не в состоянии оплатить его услуги, адвокат будет предоставлен вам судебными властями.
Второй полицейский выдвинулся вперед и приковал правую руку Бет к спинке больничной койки.
«На помощь! Спаси меня, папочка!»
Рен, наверное, раз пятьдесят уже посылала отцу эсэмэски, но ответа все не было.
Она не сомневалась в том, что отец ее спасет, он всегда приходил на выручку. Как-то раз день рождения праздновали в боулинге, и два шара вот-вот должны были расплющить Рен руку. Отец мигом перепрыгнул через стол, через металлическую ограду, через еще каких-то участников праздника — и успел подставить под удар свою руку.
А когда ей мерещилось, что в спальне, в шкафу, поселился инопланетянин, то папа целый месяц послушно спал на полу возле ее кровати.
Рен было лет восемь, она участвовала в велосипедной гонке для детишек. Тормоза велосипеда отказали, и велосипед с нею понесся с холма вниз, на улицу с оживленным движением. И тогда тоже папа каким-то чудом сумел перехватить ее и сдернуть с седла, после чего велосипед превратился в раздавленный крендель на трассе.
«У папочки реакция, да?» — в шутку хвалил он сам себя.
А Рен считала, что все дело в любви. «На помощь!» — написала она еще раз.
Минут через двадцать после импровизированных посиделок по случаю дня его рождения Хью вызвали к начальнику городской полиции по важному вопросу. Хью вошел в кабинет и откинулся в кресле, уже догадавшись, о чем пойдет речь.
— Через пятнадцать минут я иду на ланч, — намекнул шеф, — с Гарри ван Гелдом.
— С членом городской управы? — поднял брови Хью, прикидываясь дурачком.
— Ага. — Монро тоже откинулся на спинку кресла. — Как я понял, его сынишку вчера вечером задержали? Что ты можешь сказать по этому поводу?
— Ну… — протянул Хью, — как минимум он засранец.
— Я не смогу объяснить его отцу, что за это на парня составили протокол, — выразительно смотрел на него начальник.
— Пьяный за рулем, — объяснил Хью. — Только дышать в прибор отказался.
— А как вообще вышло, что его остановили?
— Он превысил скорость на повороте и врезался в бордюр. Дело было в два часа ночи. Все повторял, что папаша уволит меня с работы. Я и понятия не имел, кто он такой, черт возьми, пока не сложил два и два.
Шеф сцепил пальцы рук.
— Следовательно, обвинение можно свести к неосторожному управлению транспортным средством, если нам нечем доказать алкогольное опьянение?
— Если вы предпочитаете дать делу такой оборот… — скривился Хью.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Он был в стельку пьян, шеф. — Хью пожал плечами. — От него за милю несло алкоголем. И с этой стороны его все знают.
Почувствовав, как завибрировал в кармане телефон, Макэлрой нажал кнопку отключения.
— А что показал видеорегистратор? — продолжал допытываться шеф.
— В патрульной машине он уже неделю не работает — все пытаюсь наладить.
— Итак, у нас нет ни теста на алкоголь, ни видеозаписи, а между тем мы знаем, что ван Гелд — наглый придурок и поднимет страшный шум, если мы предъявим его сынку обвинение в управлении машиной в нетрезвом состоянии. — Монро смотрел на Хью исподлобья. Тот не остался в долгу. — Что такое?
— А что? — пожал плечами Макэлрой.
— Что это ты на меня смотришь? Ведешь себя так, будто я собрался утопить твоего щеночка. Если бы парень дунул, а прибор показал бы тройку — это одно. Но он этого не сделал, так что содержание алкоголя в крови тебе неизвестно. Возможно, он был пьян. Возможно. А вот неосторожное вождение сомнению не подлежит. Считай, что мы выбрали более гибкий подход. Неприятности от городского управления нам совершенно ни к чему. Такая игра не стоит свеч. Прикрой мне спину, Хью, переквалифицируй обвинение, не откладывая в долгий ящик.
— Только потому, что вчера он никого не убил? — подался вперед Хью. — А если это случится завтра?
