В прошлом году Бекс открыла инсталляцию в центре Смит-парка. С ветки дерева свисал маленький шатер цирка-шапито, из полосатой ткани. Размер позволял поместиться в нем только одному человеку. Внутри можно было увидеть мольберт с натянутым холстом и россыпь разноцветных маркеров. Вверху холста Бекс написала: «ПРЕЖДЕ ЧЕМ Я УМРУ, МНЕ ХОЧЕТСЯ…»
В течение двух недель люди приходили в парк, ели сэндвичи, катались на роликовых коньках, читали книги — и входили из любопытства в шатер, а там выводили на холсте свои варианты ответа:
…поплавать во всех пяти океанах.
…пробежать марафонскую дистанцию.
…влюбиться.
…выучить мандаринский диалект
[45].
Когда Бекс забрала свою инсталляцию, в самом низу холста она вписала окончание своей фразы. Одно слово — «жить».
Теперь она смотрела на Рен и представляла себе параллельную вселенную, где она все еще могла дышать, где еще можно было двигаться. Где она могла погладить по щеке свою дорогую девочку-красавицу. Где можно было снова и снова отводить стрелки часов назад…
Еще перед тем, как Оливия уволилась из университета, декан ознакомил сотрудников с правилами поведения в случае возникновения инцидентов с применением огнестрельного оружия. Законы штата Миссисипи разрешают ношение оружия, скрытого от глаз окружающих. Предполагается, конечно, что никто не станет приходить с оружием в университетский городок, но в принципе может ведь случиться и такое. Как Оливия призналась в тот вечер Пег, ей вовсе не хотелось каждый день приходить на работу с мыслью о том, что именно сегодня придется играть в прятки со смертью. В тот вечер она впервые почувствовала, что начинает уставать от своей работы, и подумала, не пора ли покончить с преподаванием и заняться вместо этого садоводством. Или открыть пекарню.
Мир вокруг менялся, и ей, вполне возможно, пора было уступить свое место на кафедре кому-то другому — кто не просто будет рассказывать студентам о гибкости нервной системы, но сумеет делать это, убегая от вооруженного винтовкой психа…
Раздавшийся звук не был похож на выстрел. Выныривая из омута своих мыслей, Оливия успела подумать только об этом. Звук скорее напоминал тот, с которым попкорн лопается в микроволновке. Только услыхав вопль, она подняла голову и увидела, как розововолосая девица промчалась мимо и выскочила из клиники через парадный вход.
Потом Оливия опустила взгляд. На ковре лежала истекающая кровью женщина, над которой склонилась девочка-подросток.
Тут где-то в глубине здания послышался грохот. Когда девочка повернулась на него, глаза у нее были готовы выскочить из орбит.
— Помогите!
«Бежать!» — промелькнуло в мозгу.
Опомнившись, Оливия вскочила с кресла и диким взором обвела приемную. Из-за ножки стола высовывалась темнокожая рука. Бессильная, безвольная, украшенная золотыми браслетами. Вокруг расплывалась лужа крови. Господи Иисусе! Это же Ванита!
Схватив девочку за руку, Оливия потянула ее к двери, но девочка крепко держала в объятиях раненую женщину.
— Я без тети никуда не пойду, — стала всхлипывать она.
Ситуация осложнялась. Понимая это, Оливия недовольно скривила губы и попыталась поднять женщину, но даже с помощью Рен смогла передвинуть тяжелое тело всего на несколько дюймов. Из горла женщины рвался крик, который служил своего рода красной тряпкой, способной снова привлечь внимание убийцы.
— Если мы отсюда выйдем, то сможем вызвать ей скорую, — предложила разумный выход Оливия. И этот аргумент на девочку подействовал — она стала подниматься на ноги, а Оливия тянула и тянула на себя ручку двери. Бесполезно — дверь была заперта! Внутрь с улицы можно было попасть только по звонку вызова. Но, быть может, и выйти наружу можно таким же образом? Оливия налегла на рычаг всем своим небольшим весом, даже несколько раз лягнула дверь ногой, но та не поддалась.
— Мы застряли здесь? — В голосе девочки уже слышались панические нотки.
«Спрятаться нужно!» — мелькнула в голове Оливии спасительная мысль.
Не тратя времени на ответ, она открыла наугад первую попавшуюся дверь. Это оказался стенной шкаф, вдоль одной стены которого громоздились ящики, а у другой стоял инвентарь для уборки. Низко наклонившись, Оливия втащила следом за собой девочку и захлопнула дверь.
Вот когда стали заметны пробелы в ее знании правил поведения в подобной ситуации. Свою сумочку она оставила в приемной, а там был телефон. Значит, вызвать полицию она не может! Забаррикадировать дверь? Чем?
Оливия не могла не отметить для себя: если бы она не сидела так долго в приемной, размышляя о бренности бытия, то в эту минуту ее жизнь не подвергалась бы такой опасности.
Девочка рядом с нею начала стучать зубами от страха.
— Меня зовут Оливия, — прошептала женщина. — А тебя?
— Р-рен.
— Рен, детка, послушай-ка меня внимательно. Мы должны тут сидеть совершенно бесшумно. Без единого звука, понимаешь?
Девочка кивнула.
— Там, в приемной, — твоя тетя?
Девочка нервно закивала.
— Она… она умрет?
На это Оливия не знала, что ответить.
— Я уверена, что полиция уже мчится сюда, — погладила она девочку по руке.
По правде говоря, в этом она совсем не была уверена. Если уж ей самой по звуку показалось, что лопаются какие-то пузыри, как же люди на улице могут догадаться, что здесь происходит что-то неладное? Она вспомнила, что последним пунктом правил была открытая схватка. Если твоя жизнь находится в непосредственной опасности, а ни убежать, ни спрятаться не удается, то нужно бороться в открытую.
Сегодня эти указания представлялись как нельзя более актуальными.
Вдруг в темноте засиял квадратик света.
— У тебя с собой телефон, — удивленно прошептала Оливия. — У тебя есть телефон! Позвони 911.
Лицо Рен, освещенное дисплеем, стало сосредоточенным и решительным. И ее пальцы замелькали над кнопками.
— Я сделаю лучше, — сказала Рен.
Иззи сперва услышала то, что показалось ей звуком лопающихся надувных шариков, потом — крики о помощи. Она приоткрыла дверь туалета и увидела на полу приемной женщину, истекающую кровью. Та была в сознании, но явно испытывала сильную боль.
— Что случилось?
— Стреляли, — выдавила женщина.
— Как вас зовут, мэм? — приложила медсестра руку к груди женщины. — Меня — Иззи.
Пуля попала в правую часть груди. Это было хорошо тем, что сердце, скорее всего, не задето.
— Бекс, — с трудом произнесла женщина. — Мне нужна… Рен.
