Книга Искра надежды, страница 4. Автор книги Джоди Пиколт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Искра надежды»

Cтраница 4

Быть может, тетушка Бекс сейчас вместе с Оливией, там, куда попадают после смерти. Быть может, они обе уже дожидаются Рен.

Джордж опустился на диван, которым подпирали дверь, и обхватил голову руками, не выпуская оружия, и Рен не могла отвести от него глаз.

— Ты меня застрелишь? — выпалила она.

Джордж удивленно взглянул на нее, как будто не ожидал, что Рен когда-либо решится задать этот вопрос. Она заставила себя посмотреть ему в глаза. Один его глаз едва заметно косил вправо, не настолько сильно, чтобы Джордж казался странноватым, но достаточно заметно, чтобы вызвать внимание. Рен гадала, сознательно ли он выбирает, в какую сторону смотреть.

— Застрелю ли я тебя? — Джордж откинулся на подушки дивана. — Зависит от обстоятельств. — Он потер щеку забинтованной рукой.

В детстве Рен часто обхватывала ладошками папино лицо, чтобы пощупать его щетину. При этом едва слышалось такое… потрескивание, и отец улыбался, пока она играла с его щетиной, как на инструменте…


Все произошло слишком быстро. Всего секунду назад Джанин Дегерр была заложницей — и в следующее мгновение она уже в медицинской палатке, ее осматривает парамедик. Она огляделась вокруг, пытаясь найти Джой, но других заложников, с которыми она вышла из клиники, нигде не было видно.

— Мадам, — обратился один из спасателей, — посмотрите на фонарик.

Джанин резко повернулась к парню, который был, наверное, ненамного моложе ее — а ей было двадцать четыре, — и прищурилась, когда он стал размахивать маленьким фонариком у нее перед лицом.

Джанин всю трясло. И совсем не от холода, а от шока. Голова до сих пор болела от удара в висок пистолетом. Один из спасателей на подходе к палатке накинул на плечи Джанин серебристое термическое одеяло, похожее на те, которые бросают на плечи марафонцам на финише. Да, наверное, она тоже пробежала марафон, образно выражаясь. И уж совершенно точно пересекла финишную черту.

Солнце садилось, начинали оживать тени, и становилось все сложнее различить, где реальность, а где лишь причудливая игра света, количество которого сходило на нет. Всего пять минут назад Джанин, возможно, находилась в самой опасной ситуации в жизни, и вот она уже здесь, под тентом палатки, в окружении полиции и врачей, и к ней возвращается чувство защищенности.

Переступив порог, она обернулась и вытянула шею в поисках Джой. Быть может, ее тоже отвезли в больницу, как и доктора Уорда. А возможно, как только Джанин оказалась вне зоны слышимости, Джой произнесла: «Уберите эту суку от меня подальше».

— Думаю, нам следует за вами понаблюдать, — заявил парамедик.

— Со мной все в порядке, — передернуло Джанин. — Честно. Я просто хочу вернуться домой.

— С вами может кто-то остаться на ночь? — нахмурился он. — На всякий случай.

— Да, — соврала она.

Рядом с ней присел полицейский.

— Если вы в порядке, — сказал он, — мы отвезем вас в участок. Чтобы записать ваши показания.

Джанин запаниковала. Что им о ней известно? Что она должна им рассказать? Это то же, что и свидетельствовать в суде? Клясться на Библии? Или она еще может, хотя бы недолго, побыть человеком, заслуживающим сочувствия?

Она кивнула, встала и, придерживая термоодеяло, словно горностаевую мантию, направилась к выходу.

— Подождите, — вдруг резко повернулась она к полицейскому, поддерживавшему ее под локоть. — А как же остальные?

— Мы привезем и остальных, как только они смогут дать показания, — заверил ее полисмен.

— А девочка? — тревожилась Джанин. — Как же девочка? Она вышла?

— Не волнуйтесь, мадам, — успокоил он.

Как только Джанин вышла из палатки, на нее накинулась толпа репортеров, наперебой выкрикивая вопросы. Полицейский оттеснил от девушки журналистов, став перед ними, как щит, и проводил ее в полицейский автомобиль.

Когда дверцы захлопнулись, в салоне стало невыносимо жарко. Пока полицейский вез ее в участок, она сидела, уставившись в окно.

По пути в участок они миновали один рекламный щит. Джанин узнала его, потому что сама помогала собирать деньги на его установку. Там были изображены двое улыбающихся младенцев с пухлыми губками — темнокожий и белокожий. Надпись гласила: «А ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО НА ВОСЬМОЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ ЗАЧАТИЯ НАЧИНАЕТ БИТЬСЯ МОЕ СЕРДЕЧКО?»

Джанин насобирала много подобных фактов о беременности и знала, как различные религии и культуры относятся к зародившейся жизни. Католики верят, что жизнь начинается с момента зачатия. Мусульмане — что лишь через сорок два дня Аллах посылает ангела, чтобы сперма и яйцеклетка превратились в живое существо. Фома Аквинский как-то сказал, что прерывание беременности — это настоящее убийство, через сорок дней для эмбриона мужского пола и через восемьдесят дней — для женского. Были и концепции, резко отличающиеся от предыдущих: например, древние греки уверяли, что у эмбриона «душа растения», а евреи — что душа вселяется в тело при рождении.

Джанин умела во время спора сознательно абстрагироваться от подобных идей. Какой в этом смысл, скажите на милость? Разве может момент, когда возникает жизнь, иметь столько разных трактовок? Как это возможно: закон Миссисипи говорит, что эмбрион — это человек, а закон штата Массачусетс этому противоречит? Разве ребенок — это не просто ребенок, несмотря на то, где его зачали: в постели в Джексоне или на пляже в Нантакете?

От всех этих мыслей у Джанин кругом шла голова. Но сейчас у нее болела не только голова — болело все тело.


За окном уже смеркалось. Рен сидела на полу, скрестив ноги и не сводя глаз с Джорджа, который сгорбился на диване, уперев локти в колени. Дуло пистолета в его правой руке смотрело в пол.

Рен открыла последний пакет печенья с инжирным повидлом — все, что осталось от корзинки со сладостями, взятой из послеоперационной палаты. В желудке урчало от голода. Раньше она боялась темноты. Заставляла отца приходить к ней в спальню с пистолетом в кобуре и осматривать всю комнату — под кроватью, под матрасом, на верхних полках над комодом с зеркалом. Иногда она просыпалась в слезах среди ночи, уверенная, что в ногах у нее сидит какое-то чудовище с клыками и не сводит с нее своих желтых глаз.

Теперь она знала наверняка: чудовища существуют.

Рен проглотила печенье.

— Ваша дочь… — начала она. — Как ее зовут?

— Заткнись! — резко вскинул голову Джордж.

Горячность, с которой он буквально выплюнул это слово, заставила девочку отпрянуть и попятиться назад. Ногой она коснулась чего-то холодного и твердого. Тут же поняла, что это — вернее, кто это, — и проглотила свой крик. Усилием воли Рен заставила себя немного подвинуться вперед и обхватила колени руками.

— Готова поспорить, что дочь хотела бы вас увидеть.

Профиль стрелка казался измученным и враждебным.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация