— Ну что ж, хорошо, — поколебался с минуту Кац. — Я так и сделаю.
— Неплохой ход, — рассмеялся Мартыненко, когда тот снова покинул номер, — расписку они дадут. Жаль только, что мы не можем ее нотариально удостоверить.
— Ничего, — сказал Огнев, — все-таки хоть какой-то документ. Тем более что лишнего шума в этом деле финансистам не надо.
Банкир вернулся довольно быстро.
— Так и быть, мы дадим расписку, — сказал он. — Но только после получения груза. Когда он будет у нас?
— Можем сегодня.
— Отлично, — кивнул лысой головой Кац. — Груз следует доставить на железнодорожную станцию в полночь. Там я его приму, оприходую и выдам нужный документ.
Затем Мартыненко растолковал приятелям, куда именно им следует подъехать, и Огнев с Виктором отправились на кордон.
— А твой москвич хваткий парень, — когда отъехали от гостиницы, сказал Лебедев Огневу. — Тоже бывший конторский?
— Ну да, учились вместе, — последовал ответ, — теперь возглавляет ЧОП.
Передача драгметалла состоялась на одной из платформ запасного пути, где стоял грузовой состав с прицепленным к нему локомотивом.
Слитки, доставленные в специально сбитом ящике, погрузили в почтовый вагон, у которого прохаживались два молчаливых охранника с портативными рациями, тщательно осмотрели, пересчитали и заперли в сейф.
Здесь же, на фирменном бланке с печатью, банкиром в присутствии Мартыненко была составлена расписка.
Там значилось, что вице-президент коммерческого банка «Капитал» Марк Ильич Кац принял от граждан Юрия Петровича Молоха и Виктора Ивановича Лебедева девяносто четыре золотых слитка Гохрана СССР (при этом были указаны их общий вес, дата изготовления и номер партии), предназначенные для последующей передачи Федеральному казначейству России, с правом получения сторонами причитающегося им вознаграждения.
Внимательно прочтя бумагу, Огнев спрятал ее в карман, после чего, простившись с москвичами, друзья направились к машине.
— Может, заедем к Зее? — усаживаясь в кабину, спросил егерь. — Она несколько раз о тебе спрашивала.
— Нет, — отказался Юрий, — рано. Вот разберемся со всем этим делом, тогда и объявлюсь. А сейчас я кто? Лагерная пыль.
— Ну, как знаешь, тебе видней, — нахмурился тот, поворачивая в замке ключ зажигания.
Звонок из Москвы раздался через три дня, поздней ночью.
— Виталька, ты? — хриплым со сна голосом спросил Огнев.
— Я, Юра, — донесся издалека голос Мартыненко. — У нас проблемы. Жду тебя в субботу в четырнадцать часов в нашем сквере, что на Хавской, помнишь такой?
— Да, помню, — коротко ответил Огнев. — Что случилось?
— Эти суки нас хотят кинуть, — выругался Мартыненко, — так что давай приезжай, пока не поздно.
— Хорошо, — ответил Огнев, — в субботу будем, — и отключился.
— Что-то произошло? — возник на пороге смежной комнаты сонный Виктор.
— Неприятности, — встал с постели Огнев. — Звонил Виталька, сообщил, что банкиры хотят нас обмануть, нужно ехать разбираться.
— Вот мрази, — сокрушенно вздохнул егерь, — все им мало, когда выезжаем?
— В субботу во второй половине дня нам нужно быть в Москве.
— Ясно, значит, утром я отправляюсь за билетами.
— И захвати один слиток, толкни своим кавказцам — нам понадобятся наличные.
— Понял, сделаю, — присел Лебедев к столу, потянувшись за сигаретами.
Глава 2
В первопрестольной
Мартовским утром, под звон капели, поездом Мурманск — Москва друзья прибыли в столицу и остановились на сутки в привокзальной гостинице.
Перекусив в номере купленными в буфете продуктами, они помылись в душе, немного посмотрели телевизор и отправились в универмаг «Московский».
Там в специализированном отделе купили сотовый телефон для Виктора, а потом снова вернулись в номер. В полдень пообедали в гостиничном ресторане и отправились на встречу с Мартыненко.
Сквер, о котором упоминал Виталий, а точнее, десяток старых лип со скамейками под ними располагался неподалеку от ведомственного общежития Высшей школы КГБ, где в свое время они вместе жили.
Он примыкал к тылу высокого зеленого забора, окружавшего объект, и был, как всегда, пустынным.
— Значимое место, — сказал Юрий, когда они с Виктором уселись на одну из скамеек. — Во время учебы мы здесь часто выпивали по вечерам в дни стипендий.
— Да, хорошие были времена, — разглядывая высоченные липы, вздохнул Лебедев. — И где теперь все это?
— Ничего, капитан, будет и на нашей улице праздник, — тепло положил ему руку на плечо Огнев. — А вот и Виталька, — кивнул он в сторону расположенной неподалеку пятиэтажки. Оттуда по дорожке, в плаще и шляпе, к ним шел Мартыненко.
— Привет, старатели, — пожал он руки друзьям. — Ну как, добрались нормально?
— Вполне, — ответил Огнев.
— Тогда давайте ко мне в машину, — кивнул на угол дома, — поедем в одно тихое место, пошепчемся.
«Тихим местом» оказалась двухкомнатная квартира в старом доме на Сивцевом Вражке, оборудованная металлической дверью с кодовым замком.
— Это моя нора, приобрел по случаю, — сказал Мартыненко. — О ней никто не знает, даже жена, так что располагайтесь.
Все трое определили верхнюю одежду на вешалку и прошли в небольшую гостиную.
— А теперь к делу, — кивнул гостям Виталий на черный кожаный диван, усаживаясь напротив в кресло. — Когда вы уехали и поезд тронулся, Марк предложил обмыть сделку. Мы перешли в служебное купе, там прилично выпили, и он уснул. Ну и я на всякий случай зарядил его жучком, чтобы быть в курсе всех событий. Мало ли чего? И не ошибся, вот послушайте.
Мартыненко достал их кармана миниатюрный диктофон и нажал кнопку.
«…А не много ли будет этим лохам семьдесят пять процентов? — сказал чей-то голос с южным акцентом. — Думаю, хватит и тридцати. Тем более что парни с периферии. Как ты считаешь, Марк?
— Я тоже об этом подумал, Артур Алиевич, и полностью с вами согласен, — подобострастно ответил второй голос. — Но как быть с Мартыненко? Он с ними в доле.
— Плевать. От услуг его «Легиона» мы откажемся и предупредим, чтоб не болтал, иначе лишится лицензии, а то и головы.
— Но если они не согласятся на тридцать процентов?
— Согласятся, куда деваться? — рассмеялся голос.
— А как быть с распиской, которую я дал?
— Без нотариуса она недействительна, ты же знаешь.
— Это так, но вдруг настучат в органы?
— Сомневаюсь. Кроме того, слава Аллаху, у нас там имеются свои люди. Так что передай Мартыненко, пусть вызывает этих аладдинов где-нибудь на среду. После обеда у меня будет небольшое окно, пострижем как баранов, ха-ха-ха!..»
