— Га? — обернулся старик и уронил ложку.
В следующее мгновение, шагнув вперед, Тим облапил встававшего старика, а тот ткнулся ему бородой в грудь и заплакал.
— Я чуял, што ты живой, унучок, — взглянул вверх выцветшими глазами.
— Живой, живой, дед, — растроганно бормотал Тим, гладя пушок на голове старого казака. — Вот вернулся, где батя с мамой?
— Нема, — всхлипнул дед Никита, перекрестившись дрожащей рукой, — царствие им небесное.
Часть вторая
На осколках империи
Глава 1
Заключенный К-513
Хмурым сентябрьским утром 1996 года в помещении штрафного изолятора одной из колоний Кандалакшского района Мурманской области по холодному бетонному полу задумчиво прохаживался человек.
Он был выше среднего роста, худощавый и в лагерной одежде. Лицо неприметное — из тех, что встретишь и сразу забудешь.
Звали его Юрий Огнев.
Еще год назад Огнев был полковником федеральной службы налоговой полиции и жил в Москве. А сейчас он заключенный, с лагерным номером К-513.
Чтобы понять дальнейший ход событий, в которых обитателю камеры предстоит сыграть не последнюю роль, стоит заглянуть в его прошлое.
Родился Юрий на Камчатке. Родители, служившие в траловом флоте, погибли в море во время шторма, и он воспитывался в интернате.
Получив аттестат зрелости, год плавал на сейнере, а в конце семидесятых был призван на службу в погранвойска. Проходил ее Огнев в Средней Азии, на одной из высокогорных застав. Там, перед самой демобилизацией, его и приметил изредка наезжавший в подразделение особист из штаба округа.
Знакомство разбитного майора и немногословного сержанта закончилось тем, что спустя месяц несостоявшийся «дембель» был направлен в качестве абитуриента для поступления в Высшую школу КГБ СССР в Москву.
Вступительные экзамены, несмотря на высокий конкурс и жесткий отбор, он сдал успешно и был зачислен на факультет военной контрразведки. Годы учебы пролетели стремительно, и в 1984 году молодой лейтенант с учетом поданного рапорта, а также прошлой службы был направлен в Афганистан, в одно из спецподразделений спецназа КГБ, о котором в ту пору мало кто знал.
Ко времени вывода оттуда наших войск Огнев был уже капитаном, имел ранение и орден Красной Звезды.
В отличие от других офицеров-афганцев, которых «благодарное» руководство распихало по забытым богом дальним гарнизонам, чтоб поменьше болтали, Юрию повезло. Ему удалось «зацепиться» в столице.
Помог однокашник — генеральский сынок, подвизавшийся в кадровом аппарате Лубянки. Перспективного капитана определили в кураторы штаба Московского военного округа и выделили однокомнатную квартиру в Теплом Стане.
Связывать себя брачными узами он не спешил, привыкая к новой жизни и полностью отдаваясь службе.
Когда, став майором, в 1992 году он планировался на вышестоящую должность, Союз рухнул, и сразу после этого начала разваливаться «система».
Новое руководство Лубянки стало выбрасывать на улицу всех, не воспринявших «демократию». Попал в эту когорту и Огнев.
И снова помог старый приятель. Теперь из комитетского кадровика он реформировался в ответственного работника центрального аппарата ФСНП, порекомендовав туда своего однокашника.
С учетом опыта и навыков проведения спецопераций, Огнева назначили заместителем начальника подразделения физзащиты, в обязанности которого входило силовое обеспечение различного рода оперативных мероприятий.
На этой должности он проявил себя достойно и вскоре стал его руководителем, получив звание полковника.
Однажды, поздним майским вечером, когда Огнев уже собирался домой, его вызвал к себе один из заместителей директора.
В конфиденциальной беседе генерал сообщил, что полковнику вместе с сотрудником управления собственной безопасности и группой захвата нужно срочно выехать на одну из подмосковных дач, где обезвредить вооруженную группу преступников, имеющих удостоверения офицеров налоговой полиции. При этом особый акцент генерал делал на изъятии у них именно документов и оружия, которые немедленно представить ему, и никому иному.
Операция прошла успешно, но один из бандитов (лидер известной преступной группировки) оказал сопротивление и был убит.
Этим делом занялась Генеральная прокуратура и вскоре установила, что изъятые у задержанных удостоверения оказались подлинными, а два «макарова» и «стечкин» оформлены в ФСНП на бандитов как на действующих сотрудников.
Разразился скандал, в результате которого генерал открестился от той операции, и его по-тихому отправили в отставку. Из полковника же сделали козла отпущения, уволив за превышение служебных полномочий.
А еще через месяц, ночью, в его квартиру вломились братки, и в завязавшейся драке он застрелил одного из трофейного «бура», привезенного из Афганистана, получив за это семь лет лишения свободы. Доводы адвоката о наличии в действиях подзащитного необходимой обороны суд во внимание не принял.
Для отбытия наказания Огнева этапировали в один из лагерей в Заполярье, где он и отбывал срок, тянувшийся как резина.
Раздумья заключенного прервал металлический лязг врезанной в дверь «кормушки».
— Обед, — глухо донеслось из-за нее, и на откинувшейся полке появилась алюминиевая миска лагерной баланды с куском черствого хлеба.
Заключенный взял их в руки, сделал пару шагов назад, присев на узкий деревянный топчан в углу камеры, и стал неторопливо есть, спешить было некуда.
Откуда-то из щели в углу выкатилась мышь и, пискнув, встала на задние лапки перед человеком.
— На, — отщипнул он ей кусочек мякиша. Мышь схватила еду передними лапками и исчезла.
Поздним вечером хмурый пожилой охранник вывел Огнева из ШИЗО и доставил к начальнику лагерной оперчасти, по-местному куму.
Тот сидел за казенным столом в своем кабинете, просматривая бумаги в одной из лежавших перед ним серых папок.
— Заключенный К-513 по вашему вызову прибыл, — бесцветно сказал Огнев, сняв лагерную шапку.
— Присаживайся, — кивнул майор на стоявший напротив стул. — Вот смотрю твое личное дело, лихо на следствии и в суде сплели тебе лапти, тут же чистейшая самооборона. Или дорогу кому перешел? — вскинул на заключенного хитрые глаза.
— Не знаю, гражданин начальник, им виднее.
— Все ты знаешь, все. А не желаешь говорить, — не надо. Мне это, собственно, без разницы, — закрыл папку. — Ну, ты подумал над моим предложением? А то ведь заключенные народ ушлый — вдруг узнают, что в прошлом ты мент?
— Ты же в курсе, майор, что в милиции я не служил, — ответил доставленный.
— Я — да, а вот им до фени. Все, кто из системы, у них менты. И знаешь, что тогда будет?
