– Ты давно встал? – спросила она.
– Несколько часов.
– И долго ты тут сидишь?
– Столько же.
Элла облизнула губы и медленно кивнула. Она не знала, что сказать и с чего начать. Но Дэмьен знал.
– Я видел фото. То самое, в интернете.
Сердце Эллы упало под грузом вины.
– Ты хоть представляешь, что я почувствовал? Увидев вас вот так? Как ты могла сделать такое с нами?
– Это не то, что ты…
– Ты смотрела на него так же, как на меня, – перебил он, повысив голос. – Что он для тебя значит?
Ничего! Хотелось закричать ей. Но она не была в этом уверена.
Она помотала головой.
– Ты любишь его? – спросил Дэмьен ровным голосом.
Она вскинула голову:
– Нет!
– Ты с ним спала?
Элла открыла рот, чтобы возразить. Но ответ застыл у нее на кончике языка. Она посмотрела на свои колени.
– Я думала, это поможет мне вспомнить. – Полуправда. Последнее, что она хотела сказать Дэмьену, это то, что ей хотелось утешить Натана. Что она не могла устоять.
Дэмьен постукивал пальцем по креслу. Элла поглядела на него, и он тяжело вздохнул.
– Это моя вина. Я должен был сказать тебе про него. Я не должен был… – Он дернул за нитку, торчащую из подлокотника.
– Не должен был что?
Он разгладил место, откуда вытащил нитку.
– Не должен был слушать тебя.
– Меня? О чем?
– Тогда, в больнице. Я обещал, что как бы часто ты ни спрашивала и как бы трудно ни было молчать, я все равно не скажу тебе, что случилось. Ты заставила меня пообещать, что, если будет надо, я буду врать. Буду запутывать тебя, если потребуется, потому что ты знала, что будешь задавать вопросы. Я согласился на все, что бы ни было, чтобы мы могли начать снова. Притвориться, что этих семи месяцев до аварии вообще не было.
– О чем ты говоришь?
– О твоей потере памяти. Она не случайна. Ты сама это сделала.
У Эллы упала челюсть. Затем она рассмеялась, откинув голову.
– Ты же это не всерьез? – спросила она, когда снова смогла говорить.
– До боли всерьез. – Он не улыбался.
Элла перестала смеяться. – Это невозможно. – После диагноза доктора Аллингтона она занялась серьезным изучением вопроса избирательной потери памяти. Даже при желании забыть направленное подавление воспоминаний на сознательном уровне очень сомнительно. В теории. Не доказано, как прочла Элла. Ученые и психологи очень многого не понимают в том, что касается памяти.
Элла встала с кровати и подошла к шкафу.
– Что ты делаешь? – спросил Дэмьен.
– Одеваюсь. – Она не собиралась сидеть тут и слушать эту чушь. Как ему хватает совести обвинять ее. Это он избегал разговоров об аварии и Саймоне. И если Дэмьен не может найти причин для своего молчания, она не собирается участвовать в этой беседе.
Она натянула трусы и штаны для йоги, надела спортивный лифчик и легкий топ. Сегодня по расписанию был дневной класс продвинутой йоги. Ей нужно выйти из дома и выработать злость.
Почистив зубы и замотав волосы в небрежный пучок, она вернулась в комнату. Дэмьен не шевельнулся.
– Я иду пить кофе. Когда я вернусь, я хочу услышать от тебя правду, а не эту чушь про намеренную потерю памяти.
Он сжал челюсть:
– Я говорю правду.
– Ты сам-то себя слышишь? Ты всерьез ожидаешь, что я поверю в то, что захотела забыть своего ребенка?
– Ты не должна была забыть Саймона.
Она похолодела. То же самое он говорил и в больнице, Элла помнила это. Она помнила его злость. Тогда он ей не поверил. Он думал, что она притворяется.
– Прошлым летом ты делала интервью с актрисой Амирой Сильверс. По каким-то причинам эта статья не вышла. Но она хотела забыть что-то, что случилось с ней в детстве, и нашла врача, который помогает подавить воспоминания. Доктор Ирвин Уайтли изучает вопросы познания и занимается сомнительными исследованиями в областях контроля памяти и намеренного забывания. Ты обратилась к нему за интервью. Хотела написать статью о его необычных исследованиях. Ты ездила к нему в Рино в прошлом августе.
Рино. Она встретила Натана в Рино. Но это было в октябре.
– Покажи мне этого доктора, – потребовала она.
Дэмьен встал и вытащил из кармана телефон. Он открыл сайт лаборатории доктора Уайтли и протянул телефон Элле.
Элла пролистывала страницы сайта, просматривая отрывки описания работ доктора Уайтли. Его лаборатория была центром нейронаучных исследований, сфокусированных на механизмах подсознательного контроля памяти. Большинство людей, особенно с возрастом, хотят усилить свою способность сохранять и пользоваться памятью. Но этот центр, использующий продвинутые технологии и диагностические возможности, специализировался не только на развитии способностей пользоваться памятью. Он ставил целью контролировать процессы, помогающие людям осознанно и намеренно делать противоположные вещи, то есть заставлять мозг нарочно блокировать отдельные воспоминания по желанию хозяина. Лаборатория утверждала, что мозг способен вмешиваться в процесс использования воспоминаний. После нескольких занятий все, что надо будет сделать человеку, чтобы стереть из памяти определенную персону или событие, это применить определенный код, словесную формулу, которая запрограммирована в мозгу. И тот же процесс позволяет обратить эффект.
– И что, этот врач со мной что-то сделал? – спросила Элла, возвращая телефон.
– Доктор Уайтли? Ты согласилась стать одним из его испытуемых. Я не думаю, что ты специально хотела забыть что-то определенное, с твоей стороны это было просто исследование. Ты хотела лучше понять его методы. Но два с лишним месяца ты два раза в неделю ездила в Рино. Тебя научили подавлять определенные воспоминания о ком-то, кого ты знаешь, или о чем-то, что с тобой произошло. Теория состоит в том, что, когда ты буквально вытираешь кого-то из головы, ты вытираешь все, что с ним связано. Ты говорила, что он собирается применять свои исследования в терапии для людей, переживших в детстве насилие. Они смогут забыть все, что с ними случилось. После потери Саймона ты сказала мне в больнице, что доктор Уайтли дал тебе инструмент, чтобы забыть все случившееся, и что ты особенно хочешь забыть Натана. И ради нас с тобой я согласился тебе помочь.
Она действительно забыла Натана и все, что было с ним связано. Как встречалась с ним. Как брала интервью. Как спала с ним. Свою беременность.
Саймон мой.
Ее глаза налились слезами. Она крепко зажмурилась. Она забыла про свою беременность, потому что должна была забыть все, связанное с Натаном. Почему она не подумала об этом? Какой идиоткой она была, да и Дэмьен тоже, если он на это согласился.
