– Как же так? Ты прыгал с аэропланов, лазил по горам, катался на вертолыжах на Аляске, но не смотрел в лицо десятиметровой стене воды?
– Черт, нет, – ответил он, смеясь. – Предел, Скай. Я знаю свой.
Она улыбнулась, глядя на диктофон. Красная лампочка помигивала. Становилось поздно, а завтра у них был длинный день, но им надо было обсудить еще одну, последнюю, тему.
– Расскажи мне, как умер твой сын, – осторожно попросила она.
Натан сложил руки на коленях.
– Ладно.
– Ты можешь сейчас говорить об этом?
Он подумал минуту, затем кивнул.
– Я был на съемках, – начал он, ерзая на диване. Он описал Элле то утро и как он говорил с Карсоном по телефону. Сын видел вчерашний эпизод с полетами в вингсьютах и беспрестанно говорил об этом. Он просил Натана взять его полетать, когда он вырастет. Натан обещал, и Карсон сказал, что тогда он будет тренироваться, чтобы быть готовым.
– Я должен был отнестись к этому серьезно. Но я подумал, что эти тренировки…
– Значат? – подтолкнула Элла, когда он замолчал.
– Хороший отец сказал бы сыну, что он любит его и что скоро вернется, верно? – Он вопросительно взглянул на нее, и Элла автоматически кивнула. – А я этого не сделал. Я думал о другом. Мы в тот день снимали, и я мысленно проходил маршрут. Знаешь Джастина Тернера, актера, который играл прошлым летом в фантастическом блокбастере?
– Восстание Титанов? Ну конечно, знаю.
– Он был приглашенной знаменитостью. Он мастер катания на горных велосипедах, и мы должны были в тот день ехать по очень крутым и узким тропам в Моаве. Так что я должен был сосредоточиться. Но на самом деле я должен был слушать Карсона. Я должен был перезвонить ему. – Он провел обеими руками по волосам, затем наклонился и закрыл лицо. – Это не становится легче.
Элла положила руку ему на колено.
– Что? Говорить о Карсоне?
Он кивнул, не отнимая рук от лица.
– Натан, как он погиб? – тихо спросила она.
Он поднял голову и посмотрел прямо на нее.
– Неверный вопрос. Спроси, почему я прекратил снимать передачу.
– Хорошо, – согласилась Элла, не понимая, к чему он клонит. – Почему ты перестал снимать передачу?
– Карсон погиб, посмотрев один из моих фильмов, тот самый, о котором я говорил, с вингсьютом. Мы с моим гостем прыгали с утесов. Такой полет – один из самых пугающих моих опытов. И я помню, как, глядя прямо в камеру, сказал зрителям: «Если есть что-то, что нужно успеть сделать до того, как умрешь, это полет в вингсьюте. Внесите это в свой список».
– Поговорив со мной, Карсон сделал себе самодельный полетный костюм. Забрался на огромную сосну во дворе своей бабушки, у которой они со Стеф тогда гостили. Он хотел летать, как отец, и он прыгнул.
– О господи! – ахнула Элла, одновременно прижав руку ко рту и хватая его за локоть.
– Он раздробил обе ноги и ударился головой. Стеф нашла его под деревом без сознания. – Он крепко сжал себе уголки глаз и несколько раз сильно выдохнул носом. – Он так и не пришел в себя.
У Эллы по щекам катились слезы. Стефани, вот так нашедшая своего мальчика? У нее не было слов. Всхлипывая, она вытерла лицо руками. Натан обернулся на ее всхлипывания и посмотрел на нее.
– Понимаешь, почему я отменил передачу? Почему я никогда больше не вернусь на телевидение? Мой сын подражал мне. И я уверен, есть и другие дети, которые делают то же. И я не хочу на своей совести их ран и смертей. Одной смерти, смерти моего сына, более чем достаточно. Но я хочу, чтобы ты поняла и чтобы это прозвучало в статье – Стеф знала это наперед. Это я виноват. На мне смерть моего сына.
Натан поднялся, прошел мимо нее и подошел к окну. Его трясло от долго сдерживаемых эмоций. Он нервно постукивал по стеклу костяшками пальцев, с каждым ударом все сильнее. В какой-то момент он сжал руку в кулак, и Элла испугалась, что сейчас он ударит им в стекло.
– Натан.
Он повернулся. Их глаза встретились, и между ними прошло что-то невысказанное. Элла забыла, что она на работе. Что они оба женаты. Она перестала противиться желанию утешить его так, как ему было нужно. Выключив диктофон, она подошла к нему вплотную.
Подойдя, она физически ощутила напряжение, идущее от него. Она коснулась его руки, погладила по щеке.
– Натан, – прошептала она.
Он запустил пальцы ей в волосы и прошептал:
– Что с тобой?
Она не знала. Его прикосновения не показались ей знакомыми, но ощущались надежными и нужными.
Это само по себе должно было бы напугать Эллу, но она не отодвинулась. Напротив, придвинулась еще ближе.
Натан наклонился к ней так, что их губы почти касались, и, хотя Элла понимала, что за этим последует, она не чувствовала никакой вины. Только желание облегчить его боль.
Их поцелуй был скорее легким и невинным, чем глубоким, и не продлился долго.
Натан прижался к ней щекой.
– Останься со мной, – прошептал он. – Позволь мне хотя бы обнять тебя.
– Ладно, – прошептала она, целуя его в шею. Потому что сейчас ему было это нужно. И ей тоже.
Она разулась и легла на постель одетая. Натан выключил свет, тоже разулся и лег рядом, натянул на них одеяло и обнял ее.
– Спасибо, – прошептал он, покрывая ее волосы легкими, мягкими поцелуями. Вскоре Элла почувствовала, что понемногу отключается, и подумала об их разговоре. Может быть, хотя бы сегодня ему будет легче.
Элла проснулась в темной комнате, наполненной непривычными запахами. Она повернулась на бок и долго, медленно, словно поставив на паузу телевизионную картинку, чтобы разглядеть детали, ждала, пока глаза привыкнут к темноте.
Это комната Натана в отеле. Постель Натана. Натан рядом с ней.
Из двери ванной на кровать золотым одеялом упала полоса света. Натан, глядя на нее, ровно дышал.
– Привет, – сказала она.
– Привет.
Он ласково коснулся ее лица, проведя большим пальцем по верхней губе.
– Ты давно не спишь? – спросила она.
– Нет.
– Сколько времени?
– Думаю, часа два утра.
Его рука скользнула ниже, кончики пальцев пробежали по изгибу шеи, коснулись выреза на рубашке, задержались на верхней пуговице. Он вопросительно посмотрел ей в глаза. Его губы раскрылись.
– Да, – прошептала она до того, как он задал вопрос. Она хотела этого. Хотела его.
Он склонился к ней и ласково, нежно прижался губами к губам. И больше ничего не потребовалось. Это ласковое прикосновение словно воспламенило все то, что накипало между ними, что всегда было там.
