– Ты здесь в своей среде.
– Когда небо чистое, я просто не могу сидеть взаперти.
– Что вызывает у меня вопрос. Почему Люкс Авеню? Ведь у Аутсайда гораздо более подходящая тебе аудитория?
Он обернулся к ней через плечо:
– Дежавю.
– Что?
– В прошлый раз ты задавала этот же самый вопрос.
Она наступила на упавшую ветку с коричневыми острыми иглами.
– Возможно, каждый мой вопрос будет тем же самым. Терпение, помнишь?
– Знаю. Я стараюсь. – Он свистнул собакам. Они убежали довольно далеко и скрылись из виду, наверняка привыкнув, что обычно Натан ходит быстрее. На свист они повернули обратно к ним.
Солнце поднялось выше и светило довольно ярко. Его лучи отражались от снега. Элла ощутила на лице холодное тепло. Оно щипало, как сухой лед.
– У тебя есть солнцезащитный крем?
Он остановился на полушаге, и Элла врезалась ему в спину.
– Извини. – Он ухмыльнулся, и она улыбнулась в ответ.
– Крем там, в маленьком кармашке, – указал он себе за плечо.
Элла нашарила тюбик крема. Намазав лицо, она протянула его Натану. Тот мазнул кремом поперек бровей и по спинке носа, закрыл тюбик и вернул его Элле.
– Среди зрителей Ближе к Природе! шестьдесят процентов женщин, – сказал Натан, пока Элла застегивала рюкзак.
– И ты хочешь попасть в ту же категорию через Люкс Авеню? А что с мужчинами? Тридцать пять процентов – слишком много, чтобы ими пренебрегать.
– Мне наплевать на мужчин. Да если честно, мне и на женскую аудиторию наплевать. – Натан продолжил шаг. – Но Люкс Авеню – любимый журнал Стефани. Она читает его как библию, от корки до корки. Так было всегда.
– И ты хочешь, чтобы твоя жена прочла эту статью. Почему? – спросила Элла, вспомнив материал своего предварительного расследования. Натан со Стефани разъехались незадолго до смерти Карсона. Она прибавила шагу, чтобы догнать его. – Натан, а когда вы с ней общались в последний раз?
Натан резко остановился. Элла отступила вбок, чтобы снова не столкнуться с ним, и вместо этого врезалась в дерево. – Ой! – схватилась она за плечо.
Натан указал ей вправо.
– Смотри.
Она посмотрела. Между деревьями было видно, как склон горы резко уходил вниз, открывая широкое, голубое как топаз небо, расчерченное белыми следами самолетов крест-накрест, как для игры в классики. Деревья вокруг них расступались, открывая солнце. В небе парила птица, время от времени ныряя вниз, как акробат Цирка Дю Солей.
– Вау.
– Потрясающе, – широко улыбнулся он. – Никогда не надоедает.
– Могу себе представить.
– Там, где мы остановимся на обед, вид будет еще лучше. Я и хотел тебе его показать. Мы должны дойти туда через час.
– Сколько ты уже живешь тут?
– Я купил это несколько лет назад как место для отдыха. А переехал сюда совсем, когда Стеф ушла. – Он достал бутылку с водой. – Хочешь пить?
– Да, спасибо. – Она попила. Натан тоже напился и убрал бутылку в боковой карман рюкзака.
– А каким ты был в детстве? – спросила она, когда они продолжили путь, решив отложить на потом вопросы о том, почему он выбрал Люкс. – Ты всегда был тем парнем, какого мы видим в Ближе к Природе!?
– А как бы ты описала того парня?
– Адреналиновый фанатик. Живущий на максимальных скоростях. Не боится умереть.
– Неверное. Он боится не жить. Оглянись вокруг. – Он обвел рукой окружающий пейзаж. Они шли по покрытому снегом сосновому лесу. – Это похоже на жизнь на максимальной скорости?
Это было похоже на человека, который прячется. Старается исчезнуть с людских глаз, что нельзя было назвать жизнью. Но она не сказала ему об этом. Ей хотелось, чтобы он разговорился настолько, чтобы ему стало комфортно это делать. Тогда ей будет проще перейти к трудной теме про его сына. К тому моменту ему должно стать с ней легко. Снова, предположила она. И начала с более нейтральной темы про его родителей. Ну и, кроме того, ей хотелось узнать, каким было его детство. Что сделало Натана таким, как сейчас? Человеком, проделывающим экстремальные вещи на камеру и показывающим их на весь мир.
– Расскажи о своих родителях. Я читала, твой отец был капитаном армии, – начала она.
– Да. Это из-за него я пошел после колледжа на несколько лет в спецслужбы. В детстве мы часто переезжали. И я больше привязываюсь к местам, чем к людям. Куда бы мы ни уезжали, я всегда мог рассчитывать, что Мать-Природа там будет.
Какая поэтическая мысль для такого прямолинейного человека.
Элла изучающе посмотрела на него. Сильные плечи и крепкие руки. Рабочие руки. Длинные ноги и привлекательный вид, к которому, надо признать, она не могла остаться равнодушной. Его личность притягивала, и, судя по тому, что она видела в его передачах, ему нравилось быть в центре внимания. Как и Дэмьен, Натан предпочитал иметь контроль над ситуацией. Наверняка он унаследовал это свойство от военного отца.
– Как ты рос с ними? – Она читала, что его отец, Джордж Донован, умер пять лет назад от обширного инфаркта. Его мать, Рей, живет на пенсии в Сан-Диего.
– Они делали все, чтобы каждый наш дом был крепостью, даже если это был военный барак размером с обувную коробку. Когда у папы был отпуск, мама всегда забирала нас с сестрой Хизер из школы. Мы садились в его пикап и ехали куда глаза глядят. Не выбирая направления и ни о чем не заботясь. Просто ехали, и все.
– Очень спонтанно. И твоя мама не возражала? – Элла подумала о своих родителях. Кроме дневных прогулок на пляж или в музей, они никогда не выбирались в настоящий отпуск, когда ты собираешь чемодан и уезжаешь куда-нибудь надолго. На это не было денег. Она также не могла представить свою маму где-нибудь на природе. Из того немногого, что Элла могла о ней вспомнить, мама предпочитала накрашенные ногти и высокие каблуки.
Тетушка Кейти несколько раз возила их с Эндрю в Диснейленд, но потом ей стало трудно путешествовать. Элла чувствовала, что была лишена этой части детства. Это была одна из причин, по которой ей так нравилось путешествовать вместе с Дэмьеном и по работе. Кроме семестра в Германии, у нее не было возможности куда-то ездить, пока она не окончила колледж и не начала работать.
Если ей повезет и у них с Дэмьеном будут еще дети, она сделает все возможное, чтобы показать им весь мир.
– Моя мама была такой же авантюристкой, как и папа. А может, и большей, – объяснил Натан. Дедушка с бабушкой учили ее дома. Она выросла в Алабаме, в хижине на берегу озера, без электричества и водопровода.
– Звучит сурово.
– Она такой и была. Когда отец был на службе, она сама ходила с нами в поход. Однажды мы съехали с трассы на какую-то грязную дорогу и телепались по ней пару километров, пока она не остановилась и не сказала, что тут мы и проведем эту ночь.
