Неоспоримо и очевидно сходство буки с человеком. Внешним видом она напоминает также человекообразных обезьян: шерсть, физическая сила, человеческие повадки (подробнее в следующей главе). По внутренним же и даже, я бы сказал, душевным характеристикам бука гораздо ближе к человеку, чем к шимпанзе.
Внутренний мир буки и по сию пору остается для меня по большей части загадкой. Сама она не может поведать о нем ни на одном из понятных человеку языков. Владеет ли она иным языком? Обладают ли буки собственной развитой культурой, религией, создают ли произведения искусства? На мой взгляд, это возможно и весьма вероятно. Духовные качества бук создают для этого все предпосылки.
Очевидно, что бука способна к взаимодействию с человеком. Она испытывает чувства, свойственные и людям: грустит, обижается, может даже мстить. Она долго помнит как хорошее, так и плохое обращение. Она явно предпочитает одних людей другим: достаточно вспомнить хотя бы эпизод с новой домработницей, который мог бы закончиться плачевно, не успей я вовремя вмешаться.
Бука легко овладевает человеческим языком на пассивном уровне. На основании своего, хотя и довольно небольшого, опыта я могу утверждать, что ее понимание языка достаточно для совместного проживания с человеком. Бука быстро приобретает полезные навыки и, например, в сельском хозяйстве могла бы оказывать человеку неоценимую помощь.
Однако возникает вопрос, испытывает ли сама бука к этому какую-либо склонность. Оказавшись перед выбором, бука вряд ли предпочтет остаться с человеком. Все же различия между этими двумя видами непреодолимо велики, и равноправие в отношениях не представляется мне возможным. Становиться же рабом человека бука не испытывает ни малейшего желания. Рутинная человеческая деятельность чужда для этого свободного дикого существа.
Рабом! Неужели Уруру попала к ним против своей воли? Но кто способен принудить к чему-то буку? Она ведь ничего не боится – ну разве что эльфокомара.
Следующая глава называлась «Животные черты». Она была гораздо длиннее: несколько страниц сплошного, без картинок, текста. Глаза у Каапо уже устали. Он зажмурился и подумал, не пойти ли спать.
И вдруг Каапо услышал странный звук. Открыл глаза и прислушался. Вот опять. Тонкий металлический звон, потом едва различимый хруст – так хрустит тонкий лед. Но какой лед в июне?
Каапо выключил фонарь и высунул голову из-под одеяла. Хрустело совсем близко. Потом что-то стукнуло, будто упало. Из палатки послышался испуганный сонный голос Оскара:
– Ай! Что это? Каапо, осторожнее, он кусается! Ай!
– Оскар, я снаружи, – удивленно отозвался Каапо.
– Кто это меня укусил? Тут какие-то мошки!
Внутри зашуршал спальный мешок. Каапо положил одеяло, книгу и фонарь, дернул молнию и распахнул палатку. И тут из нее что-то вылетело! Оскар запустил в него носком?!
Нет. Этот носок не упал на землю, он взлетал выше и выше. А потом он начал светиться, и тут Каапо наконец его узнал.
– О нет, – выдохнул он.
В это мгновение летающий носок распался на несколько светящихся частей. Одна, две, три… Каапо успел насчитать шесть, прежде чем они растаяли в ночном сумраке.
Оскар высунул из палатки лохматую со сна голову.
– Кто это был? – испуганно спросил он. – Он меня укусил.
Из соседней палатки выглянула Хилла.
– Вы чего развопились? – рявкнула она.
– Комариный эльф улетел, – мрачно сообщил Каапо. – Или эльфы. Их там было штук шесть.
– Откуда шесть-то? Дай-ка мне фонарь. – Хилла вылезла из палатки.
Спустя полминуты Хилла уже держала в одной руке банку из-под эльфа, а в другой крышку – и то и другое обнаружилось на полу в палатке Каапо и Оскара.
– Смотрите.
Хилла посветила на крышку – по краю ровным кольцом шла аккуратная гравировка из мелких дырочек.
– Я думал, он просто бьется о крышку. А он гораздо умнее, – признал Каапо.
– А это что? – Оскар показал на маленькие белые кучки на дне банки рядом с ватным гнездом. Хилла навела на них фонарь и изумленно ахнула:
– Похоже на…
– Скорлупу, – закончил Каапо.
– Скорлупу? – с сомнением проговорил Оскар. – Кто бы успел снести там яйцо? Банка-то была все время закрыта.
– Ну кто, кроме эльфа? – фыркнула Хилла. – Но странно, что мы их раньше не заметили. Это же банка. Прозрачная стеклянная банка.
– Днем-то она была все время под бумагой, – напомнил Каапо. – И когда мы заглядывали в последний раз, эльф лежал в гнезде, будто спал. Видно, высиживал яйца.
Хилла сдвинула брови:
– Снес яйца и по-быстрому высидел из них детенышей – все за одну ночь?
– Ну кто его знает, – пожал плечами Каапо. – Может, яйца у него были с собой. Где-нибудь в кармане.
– В кармане! – насмешливо повторила Хилла. Вот чушь-то!
– Так теперь он уже не один? – ужаснулся Оскар.
– Видимо, да – Каапо вгляделся в серо-синее ночное небо. Никаких светлых точек в нем больше не было – ни больших, ни маленьких.
– А если они на нас нападут? Чтобы отомстить за свою мамочку?
– Не будут они на нас нападать, – отрезал Каапо. – Это бучьи комары. Мы же не буки.
– Но меня-то он укусил! – запротестовал Оскар.
– В целях самозащиты.
– Да что я ему сделал? Я вообще спал!
И тут пронзительный писк послышался где-то совсем рядом.
– А-а-а-а! И-и-и-и!
– Тсс, – зашипела Хилла. – Как минимум, один тут еще остался. Надо его поймать.
Оскар застыл на месте:
– Где он?
Писк явно доносился из банки. Банка по-прежнему была в руках у Хиллы.
– Крышку! Быстро!
Каапо припечатал крышку к банке и накрепко закрутил. Оскар облегченно вздохнул.
– Смотрите. – Хилла кивнула на банку. – И правда.
На дне банки перекатывалось по ватному гнезду маленькое розоватое яйцо, уже треснутое. Яйцо хрустнуло, трещина сделалась шире. Из нее показалась крошечная зеленая голова, существо с неприязнью взглянуло на детей и взвизгнуло:
– А-а-а-а!
– Свеженародившийся эльф, – прошептал Каапо. – Об эльфах Рунар ничего не писал.
– Чего он кричит? – спросил Оскар. – Тот первый был не такой злой.
– Наверное, скучает по мамочке, – хмыкнула Хилла. – Или есть хочет. Младенцы всегда кричат, когда хотят есть.
– Покормим его? – неуверенно предложил Оскар. – Или, может, выпустим, и пусть летит к своим?
– Он уже никого не найдет, – вздохнул Каапо. – И что нам с ним делать?
