Через пару дней мать сообщила, что «Виктор Вячеславович» просил срочно с ним связаться. Антон позвонил в Горлов. Трубку взяла Тоша:
– Прости, солнышко, я поступила по-свински, прости! Тут такая история, понимаешь, Маринкин дядя, Владилен Захарович, ну, я тебе о нем рассказывала, он у нас ведет спецкурс, я не успела сдать ему зачет, в институте его фиг поймаешь, Маринка упросила, он согласился заехать в Горлов, принять у меня зачет, я из-за тебя обо всем на свете забыла, хорошо, вовремя вспомнила. Отец на моей учебе помешан, если бы к сессии не допустили, вообще убил бы!
Антон слушал ее сбивчивый лепет и снисходительно, самодовольно ухмылялся. Может, она и привирала, но вину свою прочувствовала, это главное.
Она спросила:
– Когда увидимся?
Он помолчал, нарочно помучил ее и лениво процедил:
– Ладно, как-нибудь заскочу.
– Буду ждать!
Он заскочил первого января днем, без звонка. Она повисла у него на шее, зацеловала, потащила в пустую Маринину комнату. Пару часов им никто не мешал. Он рассчитывал остаться на ночь, но вдруг выяснилось, что через пять минут явится ее отец, чтобы отвезти на дачу.
– Давай, Тосик, быстренько одевайся!
Она поспешно выставила его за дверь и опять исчезла на неделю. Он не знал, обижаться или нет, в Горлов больше не звонил, но ее звонка ждал с замиранием сердца. И дождался. «Виктор Вячеславович» назначил ему свидание на пятницу и попросил прихватить кинокамеру.
В пятницу он приехал с кинокамерой. Дверь открыла Марина, сказала, что Тоша в ванной, и повела к себе. Он заметил, как она поглядывает на его большую спортивную сумку, и спохватился: а ведь тоже, наверное, ждет подарочка к Новому году. Ладно, заслужила. Может, сегодня уступит им с Тошей свою комнату на всю ночь?
Он открыл сумку, и Марина сразу сунула туда любопытный нос.
– Да, угадала! – Антон хохотнул. – Тут вот для тебя маленький презент.
Он вручил ей бутылку польского шампуня.
– Ага, спасибо! Обожаю всякие шампуньки-кремчики! – Она чмокнула пластиковый бок бутылки, потом Антона в щеку.
Наконец Тоша появилась, румяная после душа, в халате, в тюрбане из полотенца на голове, уселась рядом с ним. У него перехватило дыхание, он погладил горячую голую коленку. Тоша будто не заметила, принялась болтать о всякой ерунде. Он дождался паузы, спросил шепотом, на ухо:
– Камера тебе зачем?
– Принес?
– Мг-м.
– Отлично, молодец! Потом все объясню!
Болтали еще долго, мучительно долго, непонятно о чем. Заглянул Вован-Толян, позвал Маринку, она вышла, Антон обнял Тошу, руки нырнули под халат. Она мягко оттолкнула его:
– Потерпи, всему свое время.
Он зажал ей рот губами, но тут вернулась Маринка вместе с Толяном-Вованом, на этот раз в двух экземплярах, потом вошел Руслан, тоже обитатель коммуналки, постарше Толяна-Вована, в отличие от них тощий, сутулый, но рожа такая же тупая. Они сбились у окна, курили, о чем-то шептались, косились на Антона. Долетали обрывки фраз:
– Ну, че, блядь, сказал?.. Ну, а она че?..
– Слушай, может, пойдем отсюда? – тихо предложил он Тоше. – Кажется, мы тут лишние.
– Куда? К бабке моей, телевизор смотреть с сурдопереводом? – Тоша потрепала его по волосам. – Сейчас выкатятся.
Они действительно выкатились, но не все. Маринка осталась, включила электрический чайник, достала из серванта банку растворимого кофе, чашки, пачку вафель.
– Придется вам, голубки, еще немножко потерпеть мое присутствие, – она захихикала, – ты уж извини, Тосик.
– Да брось, все нормально, это ж твоя комната. – Антон выдавил улыбку.
Его все больше раздражала Маринка, особенно это идиотское хихиканье. Но ничего не поделаешь, комната правда ее. Кофе оказался кислым, даже с двумя кусками сахара, вафли – влажными и приторными.
– Марин, а вы там о чем шушукались? – спросила Тоша.
– Советскую власть ругали, – объяснила Марина, подмигнула и опять захихикала.
– А вот я советской власти очень даже благодарна, – заявила Тоша, уселась к Антону на колени, принялась рассказывать какую-то совершенно дикую завиральную историю про джинсы и фарцовщика.
Антон почти не слушал, от кофе и вафель началась изжога. Худенькая Тоша вдруг потяжелела, ноги стали затекать. Он делал вид, что участвует в разговоре, бросал реплики, смеялся, когда они смеялись, а про себя скулил: «Дурак, примчался по первому зову, как собачонка, камеру притащил… Все, хватит, надоело, пора завязывать…»
Вдруг дверь распахнулась, на пороге возник незнакомый мужик лет пятидесяти, подтянутый, прямой, седой, хмурый. Антон успел разглядеть высокий лоб, черный кожаный пиджак, серую водолазку. Тоша соскочила с колен, повисла у мужика на шее с визгом:
– Папулище! Вот сюрприз!
Антона кольнуло, что Тоша не сочла нужным представить его отцу, сразу выскользнула из комнаты, закрыла дверь. То есть понятно, отношения с женатиком она от родителей скрывала, но Галанов – человек известный, влиятельный. К таким Антон инстинктивно тянулся, верил: чтобы продвинуться, добыть хорошие роли, надо изо всех сил обрастать связями.
Марина усмехнулась:
– Да уж, сюрприз! Сейчас будет врать, будто ты не ее хахаль, а мой.
– Почему ты так думаешь?
– Потому, что хорошо знаю Тошку! Еще кофе налить?
– Нет, спасибо. – Антон поднялся, подрыгал затекшими ногами. – Слушай, я, пожалуй, пойду.
– Да ты че! Обиделся? Брось, она скоро вернется.
Тоша вернулась уже одетая, в джинсах и свитере, тряхнула влажными волосами, присела на корточки, по-хозяйски открыла сумку Антона, вытащила камеру, коробки с пленкой.
– Эй, погоди, что за дела? – возмутился Антон.
– Извини, солнышко, потом все объясню! – Она чмокнула его в ухо и умчалась вместе с камерой.
Антон вскочил, хотел пойти за ней, Марина остановила его, усадила почти насильно:
– Не дергайся, потерпи. Через пару часиков уйду на всю ночь, комната ваша. – Она подмигнула и протянула ему пачку «Мальборо». – Перекури, расслабься.
Он послушно взял сигарету, подумал: «Все, хватит, сыт по горло, пора валить! Только сначала надо забрать камеру. Вещь серьезная, немалых денег стоит, и Ленка обязательно заметит, она снимает каждое новое Никитино достижение. Улыбнулся, засмеялся, сел, пополз на пузе по-пластунски. Вот сделает первые шаги, она сразу кинется искать камеру… Кстати, интересно, когда они начинают ходить?»
* * *
В машине Уралец наорал на шофера, выпустил пар, успокоился, закурил.
В надежности Влада он не сомневался с тех пор, как тот помог ему, молодому-неопытному, решить проблему с агентом Филимоновой. Выслушал, успокоил, с докладными здорово придумал, да еще сливки снял, закрутил операцию «Свидетель». Правда, Дядя Миша называл затею со «Свидетелем» глупой, рискованной авантюрой, но это потом, а тогда, в январе пятьдесят третьего, ему очень даже понравилась инициатива Влада, до того понравилась, что решился изложить Хозяину, и Хозяин одобрил.
