Андропов своим «ты», наоборот, сокращал дистанцию, приближал, поднимал. Конечно, это всего лишь субъективное ощущение. Кручину Юра считал номенклатурным жуком, лакеем, дорвавшимся до барской кормушки. Андропова уважал, доверял ему. Не было в нем хамства и снобизма. Он скорее напоминал профессора, чем чиновника, хотя в отличие от того же Кручины не имел высшего образования.
В голове пронеслось: «Он лев, они шакалы. А сам ты кто в комитетских джунглях? Маугли?»
– Ну, что там стряслось с нашим Александром Владимировичем? – спросил Андропов и тронул дужку очков.
– Приболел, – коротко ответил Юра.
– Ладно, пусть отдыхает, поправляется. – Губы шевельнулись в легкой усмешке.
Пожилая буфетчица вкатила сервировочный столик. Под белоснежной салфеткой оказались бутерброды, сушки, шоколадные конфеты. Для Председателя чай, для Юры кофе. Он вспомнил, что в последний раз перекусил в самолете, когда Кручина пожелал выпить виски. После Афин вообще забыл о еде, так хотелось спать. И вот теперь от запахов ржаного хлеба, свежего рокфора, тонких ломтиков малосольного огурчика, хорошего кофе громко заурчало в животе, совсем некстати. Он покосился на папку с черновиком доклада.
– Да ты ешь, ешь, – Андропов подул на свой чай, – может, супу горячего попросить из столовой?
– Спасибо, Юрий Владимирович, не нужно. – Он отодвинул папку подальше, чтобы не запачкать, откусил бутерброд, невольно зажмурился от удовольствия и услышал насмешливый голос:
– Ну, а посольского врача в Афинах зачем обидели?
– Уже стукнули? – промямлил Юра, не успев прожевать.
– А то! – Андропов с треском расколол в кулаке сушку. – Громыко лично позвонил, сказал, ты доктора из самолета выкинул.
Юра поперхнулся кофе, откашлялся, выпалил:
– Так я ж ему вроде парашют дал!
Андропов прыснул. Юра подумал: «Вот почему мне так тяжело с Кручиной, у него чувство юмора напрочь атрофировано».
– Ну, люди! Все бы им стучать да жаловаться, – произнес Председатель, отсмеявшись, и кивнул на папку: – Что там у тебя?
– Юрий Владимирович, там только черновик.
– Давай!
Пять машинописных страниц, отстуканных ночью в посольстве на дрянном «Ундервуде», кишели рукописными пометками. Председатель надел другие очки, взял простой карандаш. Юра долил себе еще кофе из фарфорового кофейника и, стараясь не шуршать, развернул шоколадную конфету.
Андропов прочитал быстро, карандашом чиркнул только один раз, закрыл папку и взглянул на Юру поверх очков:
– Что такое трейболизм?
– Племенное сознание.
– Убери этот абзац.
– Хорошо, Юрий Владимирович.
– Завтра к девяти утра перепечатаешь и передашь мне на подпись. – Он снял очки, потер переносицу. – Ну, а что там наш товарищ Птипу? Кстати, напомни его полное имя.
– Его высокопревосходительство пожизненный президент фельдмаршал Птипу Гуагахи ибн Халед ибн Дуду аль Каква, повелитель всех зверей на земле, всех рыб в море, победитель Британской империи и Соединенных Штатов Америки, защитник мусульман и коммунистов, воин Аллаха против империалистов, крестоносцев, масонов, американцев и евреев; доктор народной медицины, почетный академик всех наук, абу Ахмед, абу Захран, в общем, дальше перечень его многочисленного потомства. Продолжать?
– Нет, спасибо, лучше расшифруй.
– «Ибн» означает сын отца и внук деда, «абу» – отец сына, «аль» – принадлежность к этнической группе или племени.
– А «победитель Британской империи и США» что означает?
– Сначала он изгнал англичан, потом объявил войну Америке, и поскольку ответа не последовало, счел себя победителем.
Председатель хмыкнул, покачал головой:
– Молодец, от скромности не помрет. Ну, и как прошел визит к этому Александру Македонскому?
– Ничего нового, – Юра пожал плечами, – опять просил атомную бомбу.
Взгляд Председателя застыл, заледенел. Очки неприятно блеснули. Юра понял, что попал в болевую точку. Одна из основных повесток завтрашнего заседания – отношения с Нуберро и капризы Птипу. Решение о ракетных базах в Нуберро зреет давно, как минимум месяц Андропов собирает и анализирует информацию. Сам факт срочного вызова в Москву посла, атташе и резидента говорит о том, что Старцы намерены не только обсудить вопрос, но и проголосовать за.
Бедуин Каддафи хотел купить реактор. Птипу желает получить даром то, что называет «бомбой». На самом деле речь идет о значительном увеличении советского военного присутствия и размещении на территории Нуберро наших оперативно-тактических ракет наземного базирования.
«Если сейчас он свернет к проблемам советско-нуберрийских отношений вообще и психологическим особенностям товарища Птипу в частности, значит, вопрос о наших ракетных базах уже решен, и обсуждение на Политбюро – пустая формальность, – подумал Юра. – Если продолжит тему «бомбы», значит, окончательного решения все-таки нет и остается надежда, что Птипу получит дырку от бублика вместо наших баз».
– Да, знаю, он просит у всех, кто туда прилетает, – медленно произнес Андропов после небольшой паузы. – Он хоть раз ясно объяснил, зачем ему «бомба»?
– На официальном уровне – ни разу. Только повторяет: «Чем я хуже других?» Лично мне говорил: «У вас такое мощное оружие пропадает зря, а я бы пальнул по Израилю, тогда американцы встанут на колени».
– Что, правда пальнет?
– Легко! Нашей ракетой, с нашей боеголовкой чего ж не пальнуть? Он раз в месяц проводит магические ритуалы, просит духов помочь ему добыть наше ядерное оружие, воздействовать на товарищей Брежнева, Громыко, Косыгина, Суслова, в общем, на Политбюро в полном составе. – Юра допил вторую чашку кофе и добавил, понизив голос: – Включая вас, Юрий Владимирович.
Андропов улыбнулся:
– Ого! Он же вроде правоверный мусульманин, разве Аллах разрешает им колдовать?
– Он такой же мусульманин, как марксист, маоист и национал-социалист. У него магия в крови, мать – известная колдунья, и бабка, и прабабка. Он уверен, что именно мать дала ему власть с помощью магии. Кстати, она до сих пор жива, сидит в своей хижине в родной деревне и продолжает колдовать.
Председатель все еще улыбался, но голос зазвучал жестче:
– При такой маме зачем ему ядерное оружие?
Все, разминка закончена. Юра физически почувствовал напряжение, которое исходило от Андропова, казалось, воздух подрагивает в кабинете. В мозгу Председателя шла битва между здравым смыслом, ведомственными интригами, собственными амбициями. Конечно, он не мог не понимать, что разместить ракеты на территории, подвластной дикарю-людоеду, пусть и под контролем наших военных, – полнейшее безумие. Но если твердо высказать свою позицию против, это может не понравиться Леониду Ильичу, и новый министр обороны Устинов обязательно подольет масла в огонь. А вдруг Птипу обидится, как Садат, и переметнется к американцам?
