– Алкоголь не помогает найти ответ, он помогает забыть вопрос, – Уралец вздохнул, – правда, вопрос все равно остается, а с похмелья ответ найти еще трудней, поэтому я тебя сейчас спрошу, пока мы трезвые. Чего случилось-то?
– Ничего особенного, просто устал. Вика не радует. И вообще, обстановка… Раньше я был спокоен за нее, за мать, а вот сегодня нагрянул без предупреждения, и не понравилось мне, как они там живут. Какие-то амбалы шляются по коридору, висят на телефоне. Рожи, мягко говоря, бандитские.
– Ох, ну ты сноб! – Федор покачал головой. – Может, амбалы эти нормальные ребята, допустим, спортсмены. У спортсменов лица бывают специфические.
– Марина, соседка, племянница профессора твоего, – раздраженно продолжал Галанов, – вульгарная хамка, похожа на шлюху. А Вика с ней дружит. Кстати, откуда взялась племянница? У него ни братьев, ни сестер не было.
– На самом деле она двоюродная сестра, – объяснил Уралец, – у матери был младший брат, Валентин, Марина его дочка, просто из-за разницы в возрасте она Влада зовет дядей, а он ее – племянницей. А за Вику не переживай. Умная, со временем сама разберется, с кем дружить, с кем нет.
– Мг-м, не переживай! – Галанов передернул плечами и неожиданно для себя выпалил: – У нее роман с женатым мужиком!
Уралец присвистнул, покачал головой:
– Да, дела… Ты их там застукал, что ли?
– Ну, почти. Она сидела у него на коленях, в комнате этой самой Марины.
– Кто такой? Как зовут?
– Антон. Она называет его «Тосик». Смазливый такой блондинчик. Вроде актер.
– Работает в театре? Снимается в кино?
– Понятия не имею. Видел его ровно две минуты. Вика сказала: актер, женат, ребенок у него маленький. Все. – Вячеслав Олегович покосился на дверь, понизил голос до шепота: – Федь, только смотри, никому ни слова!
– Слав, ты за кого меня держишь? Само собой, могила! – Федор шутовски перекрестился. – Думаешь, у нее с этим Тосиком серьезно?
– Федь, если честно, я в полной растерянности. – Галанов опять покосился на дверь. – Я ведь не ханжа, в жизни всякое бывает, но когда это коснулось Вики…
Из-за двери доносились приглушенные звуки музыкальной заставки передачи «Международная панорама». Оксана и Зоя смотрели телевизор в столовой.
Федор помолчал минуту, надул губы, сдвинул белесые брови и, склонившись к уху Галанова, прошептал:
– Слав, а хочешь, мои ребята пощупают этого Тосика? Осторожненько, тихонечко, профилактику проведем, Вика ничего не узнает.
Вячеслав Олегович испуганно отпрянул:
– Нет-нет, ни в коем случае!
– Ладно, как скажешь, мое дело предложить. Если вдруг надумаешь – кивни.
Дверь открылась. Голос международного обозревателя из телевизора забубнил громче:
– Нефть, словно магнит, притягивает своекорыстных хищников, в том числе и в американских мундирах. Американская военщина, как у себя дома, расположилась на цепи военных баз в Африке…
Выглянула Оксана Васильевна:
– Эй, вы тут не замерзли?
– Ксанчик, все нормалек, греемся, – Федор показал ей бутылку и подмигнул.
Он говорил заплетающимся языком. Паясничал. По-настоящему он никогда не пьянел, но часто изображал пьяного в дым. Получалось вполне правдоподобно.
– Вы хотя бы закусываете? – Она посмотрела на пустой стол. – Ладно, сейчас что-нибудь принесу.
Когда дверь за ней закрылась, Уралец прищурился:
– Стало быть, племянница Марина тебе не нравится? Ну, а как насчет дяди-профессора? Вы вроде нашли общий язык?
Небрежность интонации в сочетании с многозначительным прищуром означали, что Федор настроен на серьезный разговор.
– А, вот зачем ты его притащил! – Галанов хмыкнул. – Тебя интересует мое мнение?
– Так точно! – Уралец заулыбался. – Вы же росли вместе, ты его знаешь.
– Росли мы не вместе, просто в одной коммуналке. Не виделись сто лет, я его даже не узнал, пока он не представился. Помнишь, расспрашивал тебя, кто такой, где работает, а ты только туману напускал?
– Помню, помню, извини, это профессиональное, я ж генерал невидимого фронта, без тумана никак.
– Ну, понятно, стаж, – кивнул Галанов и добавил с простодушной улыбкой: – Федь, наверное, ты знаешь его получше, чем я.
Уралец заметно помрачнел, сжал губы. Своим солидным чекистским стажем он, в общем, гордился, но только в общем. О частностях – ни звука. Государственная тайна.
Галанов догадался, что невольно нарушил табу, коснулся темы первых лет Фединой службы. Судя по тому, с каким треском турнули Любого из органов после смерти Сталина, можно представить, чем он там занимался. Если Федор в те годы служил вместе с Любым, значит, занимался тем же, ну, или почти тем же. Вот уж тайна тайн, не только государственная, но и его, Федора, личная.
Дверь опять открылась. Клавдия вкатила сервировочный столик. На нем тарелки с нарезанной сырокопченой колбасой, сыром, фарфоровая корзиночка с тонкими финскими галетами.
– На крови и страданиях африканцев веками паразитировал капитализм, – пробубнил голос из телевизора.
– Может, чайку-кофейку? – предложила Клавдия.
– А давай, пожалуй, кофейку. – Галанов потер озябшие руки.
– Изменились лишь методы. Вместо кандалов и плеток кабальных времен в ход идут кабальные кредиты и хитроумные ножницы цен, – успел сообщить голос, прежде чем дверь закрылась.
Уралец положил ломтик колбасы на галету, спросил:
– Кстати, он сказал тебе, где работает на самом деле?
Галанов кивнул.
Федор похрустел своим бутербродом, прожевал, заговорил, вроде бы спокойно, но голос слегка подрагивал:
– Образование, языки, история, философия… Он всегда остро чувствовал Линию. Да, романтик, фантазер, слегка не от мира сего, зато свой в доску, надежный, умный. Я простой служака, даром предвидения не обладаю, в речи его мудреные не вникал. Но в последнее время он совсем уж пургу понес. Слушаю – и ни хера не понимаю. Ты, инженер человеческих душ, людей насквозь видишь, вот и помоги разобраться, с ним правда не то что-то, или мне только кажется?
– Ну, как тебе сказать? – Галанов пожал плечами. – Он действительно умен, неплохо образован. Да, со странностями. А у кого их нет?
– Со странностями, – раздраженно передразнил Федор. – Кончай темнить! Для меня это важно. Он мой протеже, я за него отвечаю перед руководством. Учитывая, где он работает… В общем, давай, Славка, не выбирай выражения, выкладывай начистоту, что о нем думаешь?
– Ладно, – Галанов тяжело вздохнул, – если хочешь начистоту… Ну, во-первых, он без разрешения влез в мой кабинет. Я его случайно там застукал. Он говорил по телефону, по-арабски.
