Книга Наедине с убийцей. Об экспериментальном психологическом исследовании преступников, страница 69. Автор книги Владимир Бехтерев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Наедине с убийцей. Об экспериментальном психологическом исследовании преступников»

Cтраница 69

Не следует, однако, забывать, что подражание наблюдается и не в толпе только, а везде, где имеется то или иное общение людей, где о гипнозе не может быть и речи. И так как мы знаем, что внушение действует и в бодрственном состоянии, то это обстоятельство, без сомнения, должно быть здесь принято во внимание, вследствие чего гипнотическая теория должна быть признана по меньшей мере односторонней [72]. Но нельзя упускать из вида, что и словесное внушение не может объяснять явлений подражательности полностью, ибо во многих случаях о словесном внушении не может быть и речи. Да и у животных примеры подражательности общеизвестны.

Еще Эспинас пришел к выводу, что если стерегут и оберегают подходы к гнезду и в случае опасности предупреждают о том других, то это происходит единственно вследствие вида разъяренного индивида, ибо существует «общий закон в области интеллектуальной жизни, что вид возбужденного состояния вызывает проявление того же самого состояния у его свидетеля». Этот закон, однако, не новый. Указания на него можно найти у Кабаниса, а по Сигеле он известен был даже Горацию.

Здесь дело идет, таким образом, о непосредственном подражании или о заразе в настоящем смысле слова, о котором говорят также Жукелье и Вигуру в сочинении под заглавием «Le contagion mentale».

По теории Рамбассона, подражание основывается на том, что каждому «психическому» явлению соответствует движение мозгового характера, выражающееся внешним образом в изменении физиономии, в жестах и осанке.

Это движение распространяется и в пространстве, передаваясь другому лицу, и возбуждает в нем те же движения. В силу этого распространения движения через расстояние осуществляется смех, зевота, печаль и другие явления, как простые, так и более сложные [73]. И здесь дело идет, таким образом, не о чем ином, как о непосредственной заразе, но ее причина все же остается невыясненной.

Первоисточник подражания, с нашей точки зрения, в филогенетическом процессе развития лежит в соперничестве и борьбе в социальных условиях жизни. Когда найден источник питания каким-либо одним из ряда совместно живущих животных и оно бросается на пищу, все другие бросаются к тому же источнику пищи, воспроизводя тот же поступательный рефлекс; животные же, не выработавшие этого рефлекса непосредственного подражания, проигрывают в питании и борьбе и должны, по закону естественного отбора, вымирать. В данном случае дело идет, таким образом, о подражательном рефлексе наступательного характера. В других случаях животное, встречаясь со своим естественным врагом, отвечает на нападение с его стороны аналогичным ему актом нападения или же актом пассивной и активной обороны опять-таки потому, что всякое животное, не проделывающее этого акта, погибло бы, вследствие чего акт оборонительного подражания является для всякого живого существа в условиях соперничества и борьбы жизненно необходимым. Таково же происхождение и других оборонительных подражательных реакций в животном царстве, ибо, когда средства нападения истощены и остается только спасаться бегством, всякое животное, отстающее в этом от своих соседей, неизбежно погибает. Что это так, показывают и примеры миметизма низших животных, где подражательный акт производится по отношению к неодушевленным предметам. Здесь, в свою очередь, выявляется жизненная необходимость подражательной реакции вообще.

Сверх того, должно быть принято во внимание то обстоятельство, что всякий подражательный акт облегчается тем, что он, по существу, воспроизводящий акт и потому сравнительно легко осуществим, как всякая копия легче осуществима, нежели самый творческий акт. При этом лишь с помощью подражания оказывается возможным коллективное действие, всегда требующее известной согласованности, а следовательно, коллективный опыт без подражания были бы вообще невозможен. Отсюда также становится ясным биологическое значение способности подражать.

Возможна ли, спрашивается, непосредственная передача энергии нервных центров от одного индивида другому? До сих пор это представлялось фактом ничуть не доказанным, ибо все известные мне попытки найти научное подтверждение телепатической передаче на расстоянии, так художественно представленной еще Лермонтовым в его известном стихотворении «Сон», пока не дали вполне убедительных результатов.

Необходимо иметь в виду, что целый ряд ученых, и в том числе математиков, физиков, физиологов, психологов, невропатологов и психиатров, между которыми мы можем назвать имена Цельнера, Крукса, Фере, Грассе, Рише, Жане, Дюреля, Молля, Флюрнуа, Фогта, Вагнера (старшего) и некоторых других, старался подойти с той или другой стороны к выяснению этого вопроса. Но все имевшиеся в этом отношении данные не дали окончательного разрешения проблемы. Предпринимавшиеся в этом направлении опыты сводились главным образом к отгадыванию задуманных предметов или указанию их местоположения, к выполнению того или иного действия и т. п. При этом выяснилось, что эта способность отгадывания если и может обнаруживаться, то обыкновенно у лиц нервных, особенно впечатлительных и между прочим легче всего в гипноидном состоянии, у медиумов, способных впадать в так называемый транс или особое гипноидное состояние, развивающееся путем самовнушения.

Но такое непосредственное воздействие одного индивида на другого не исключено и у людей с нервным темпераментом в бодрственном состоянии и проявляющих способность так называемого непосредственного восприятия. Между прочим делались и специальные опыты в этом отношении за границей Ch. Richet, Lehmann’ом и многими другими, у нас – д-ром Ховриным, Жуком, Котиком и др. Не все из этих опытов одинаковой ценности, и во всяком случае они не дали вполне убедительных результатов в отношении передачи мыслей на расстояние. Опыты Richet, как известно, не оказались вполне убедительными, по крайней мере для других. Опыты д-ра Жука, быть может, еще могли бы лучше быть использованы в смысле положительного решения вопроса. Что же касается опытов д-ра Котика, то несмотря на то, что его исследования, произведенные с Софьей Штаркер, несомненно явились плодом недостаточной осмотрительности в отношении профессиональных проделок испытуемой и ее отца, как я показал это в одной из своих работ [74], другие опыты автора намечают выводы, которые могут удовлетворять самое пылкое воображение. Но о них можно будет говорить лишь тогда, когда они получат подтверждение со стороны других авторов.

В данном случае нас, собственно, интересует простой факт: возможно ли непосредственное индуцирование одного индивида, то есть влияние одного лица на другое без посредства каких-либо знаков или других посредников в этом деле. Вопрос, поставленный таким образом, как мне кажется, удалось разрешить в положительном смысле, и притом как путем особых экспериментов на собаках, так и на основании экспериментов на человеке.

Первые опыты производились мною на дрессированных В. Дуровым собаках как в Петербурге в моей квартире в 1914 году, так и позднее в Москве в квартире Д. и в так называемом его «Уголке», и притом производились мною лично в присутствии и совместно с Д. и в отсутствие Д., с участием или в присутствии целого ряда ассистентов: Воробьевой, Никоновой-Бехтеревой, Щелованова, Флексора, Триродова-Казаченко, проф. Фольдберга, И. Лева и др.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация