Раны Макаускайте больше не кровоточили (хотя при этом и не затягивались), и бинты, делавшие Дашу похожей на мумию, по указанию трутня с девушки сняли, накрыв ее стерильной простыней. Видно было лишь лицо — исполосованное глубокими бордовыми бороздами, бледное, даже с виду холодное, хмурое и напряженное. Веки большую часть времени оставались плотно сомкнутыми, но иногда они вдруг распахивались, и с минуту глаза девушки непонимающе вглядывались в потолок — потом снова закрывались, на час или на день. Никто не видел, чтобы хоть раз шевельнулись ее губы, и не слышал от Даши ни звука — ни слова, ни даже стона. При этом трутень уверял, что сама Макаускайте слышит все, что говорится возле нее, — поэтому все посетители непременно с ней беседовали: приветствовали, желали здоровья, вспоминали былые времена… Не был тут исключением и Олег.
— Утро доброе! — с деланой веселостью выпалил он, заходя в бокс. — Выглядишь как будто немного лучше!
Это не было и не могло быть правдой: прежде чем исцелиться, если такое вообще когда-нибудь произойдет, Даше предстояло пережить переход Порога, разложившись и рассыпавшись едва ли не в прах, — и лишь затем наступило бы это самое «лучше». Светлову довелось видеть, как подобный кризис переживала Инна, — уже в самом начале ее агонии он не выдержал и трусливо удрал прочь, не в силах вынести этого зрелища. Но ведь не скажешь же раненой: «Выглядишь, как обычно, дерьмово?» Зачем?
— Диля, подтверди, — обернулся Олег к Чужой.
— Явно идешь на поправку! — заверила та так искренне, что Светлов невольно пригляделся к Даше — а вдруг? Но нет, конечно же: просто его многоликой спутнице было не занимать лицемерия.
— Вчера Порог переступила Сара Ричардс, — перешел к новостям Олег. — Все прошло очень быстро. И не особо болезненно…
Блондинка-американка билась в конвульсиях почти час, а когда все закончилось — еще час провела в истерике, бросаясь с кулаками на трутня и крича, что, знай она заранее, как все это будет, предпочла бы остаться в лесу с оторванной ногой и сдохнуть от потери крови. Светлова при этом, разумеется, не было — подробности ему передала Настя. Прошедшие Порог чувствовали, когда кризис настигает их нового собрата, и стекались к несчастному, где бы в этот момент ни находились. Настя утверждала, что их к этому принуждает трутень — с ней или с Инной, возможно, так оно и было, но многие другие явно шли на бесплатное шоу своей охотой.
— Остались только Рыжий и ты — и все закончится… — заключил Олег.
Вышло, пожалуй, несколько двусмысленно, и он задумался, как бы это поудачнее исправить, — и в этот момент Даша открыла глаза. Такое при Светлове случалось и раньше, и все же юноша вздрогнул от неожиданности.
— Так я это… — пробормотал он, разом растеряв все мысли до последней. — Что говорю-то…
— Началось? — раздалось внезапно от двери.
Снова вздрогнув, Олег обернулся: у входа в бокс стояла Настя.
— Что? — переспросил Светлов, нахмурившись, но почти сразу и сам понял, о чем говорит девушка. — А-а, нет, — протянул он, — просто смотрит…
— Началось, — за Настиной спиной показался трутень в образе Тёмы Борисова (говорят, это у него не личина, хотя в чем отличие, Олег решительно не понимал). Бесцеремонно отстранив девушку плечом, монстр протиснулся в бокс. — Началось — и вот-вот закончится, — заявил он. — Как я, собственно, и думал: Порога она не переживет.
В недоумении Олег обернулся к Макаускайте: между уродливых борозд на лице Даши одна за другой появлялись не менее уродливые бурые язвочки. С Инной позавчера все начиналось точно так же.
— Она… умрет? — похолодев, пробормотал Светлов.
— Увы, — бесстрастно подтвердил позади него «Тёма». — Самое нелепое, что только может быть на свете — бесплодная боль… К сожалению, ничего иного ждать и не приходилось…
Тело девушки дернулось и выгнулось под простыней, лицо исказилось гримасой. Рот открылся, но крика, который, вжав голову в плечи, уже готов был услышать Олег, не последовало — только утробный сдавленный хрип.
— И ничего нельзя сделать? — снова повернулся юноша к «Тёме». За дверью позади того уже толпилось пять или шесть подопечных — слетелись, словно стервятники на падаль!
— Ничего, — развел руками трутень. — Она слишком слаба, и ни я, ни ты не сможем придать ей сил.
— А кто сможет? — ухватился юноша в отчаянии за, как ему показалось, оставленную монстром лазейку.
— Никто, я полагаю, — пожал плечами «Тёма». И когда Светлов уже был готов отвернуться, неожиданно добавил: — Разве что вот она, — и кивнул при этом на «Дилю». — Вот только зачем ей это?
— Ты?! — удивленно воззрился Олег на Чужую. — Ты можешь ее спасти? Не дать умереть?
— Полагаю, да, Всемогущий, — помедлив лишь самую малость, с непроницаемым лицом кивнула «Диля».
Даша на койке вскинула руки, сбрасывая с себя простыню. Коричневая короста уже начинала покрывать ее тело, избегая, однако, приближаться к так и не зажившим рубцам от ран. Голова девушки судорожно моталась из стороны в сторону, рот раскрывался в беззвучном крике, совершенно безумные глаза, казалось, готовы были выпрыгнуть из орбит.
— Тогда чего ты ждешь? — рявкнул Светлов на Чужую. — Помоги ей!
— Нет! — почему-то крикнула из-за спины «Тёмы» Настя.
— Как будет угодно страте, — с достоинством проронила «Диля», глядя исключительно на Олега.
— Быстрее! — сжал кулаки юноша. — Она умирает! Действуй!
— Как будет угодно страте, — повторила Чужая — и сбросила личину.
Светлов невольно отшатнулся, а возникшее на месте «Дили» чудовище, роняя на пол серые обрывки одежды, шагнуло на тонких кривых ногах к койке Макаускайте, неуклюже взобралось на нее и припало к бьющемуся в припадке телу — еще даже более безобразному сейчас, чем изначальный облик монстра. Щупальца Чужой скользнули девушке под мышки, вынырнув над плечами и сцепившись на шее, хвост обвил бедра. Даша рванулась, словно силясь сбросить с себя незваного монстра, но Чужая, застыв камнем, вцепилась в нее накрепко. И тогда Макаускайте в первый раз закричала. Пронзительно, истошно, душераздирающе…
В следующий миг чешуйчатый хвост Чужой распрямился, высвободившись из-под сотрясающегося тела Даши, и, с треском отвалившись, дохлой змеей соскользнул на пол.
39
Планета Новая Земля, окрестности базы «Тиньши», двадцать четвертый день за Порогом
— Пустыня обо всем предупреждает заранее, нужно лишь внимательно слушать, — проговорил трутень. — Когда-нибудь и вы этому научитесь…
Четверть минуты назад монстр внезапно свернул, обходя стороной ничем не примечательный кусок гранита, и сейчас из того камня одна за другой бесшумно били в небо ломаные голубые молнии. В воздухе витал запах озона, веяло пусть не прохладой, но все же и не таким жаром, как обычно: Настя уже заметила, что после таких разрядов дышать становится немного легче. К сожалению, охлаждающие атмосферу молнии попадались им по пути редко, чаще — черные кипящие гейзеры, несшие из-под земли лишь смрад и пекло.
