Неизменной составляющей моей роли была непрерывная готовность к некоторому физическому дискомфорту. Так как большую часть времени супруга проводила в постели, а спальня находилась на втором этаже, то в мои обязанности входило регулярно что-то приносить с кухни наверх и обратно (наладить сообщение между этажами). Я сказал жене, что упражнения полезны для здоровья, и был готов бегать по лестнице вверх-вниз в течение всего дня. Самой сложной задачей оказалось не допускать ощущения зависимости у жены каждый раз, когда ей что-то требовалось. Ситуация осложнялась еще и тем, что в первые дни дома жена не могла избавиться от чувства тревоги и просила, чтобы я находился рядом с ней. Это значительно ограничивало мое время на работу по дому.
Один из способов, который я выбрал, чтобы помочь ей справиться с временно понизившимся статусом, – стараться не дожидаться ее просьб, а предугадывать их, действовать на опережение. Каждый раз, когда я шел вниз, я спрашивал, нужно ли ей что-то с кухни, когда хотел почитать газету, то делал это в спальне. Моя предваряющая готовность помочь освобождала ее от необходимости просить. Таким образом, общее правило гласит: если клиент постоянно находится в более низкой позиции, помощник должен взять инициативу по оказанию помощи на себя, чтобы минимизировать дальнейшее падение самооценки клиента из-за беспрестанных просьб. Помощник де-факто находится в контролирующей позиции, так как у него больше физических возможностей. Однако он должен очень внимательно использовать это преимущество на пользу обоим.
Ощущение зависимости и постоянные просьбы вызывают чувство вины клиента. Помощник может уменьшить ее, совместив помощь с личными интересами. Я постоянно напоминал ей, что спуск вниз – отличное упражнение для моего здоровья. Если эта отговорка переставала быть правдоподобной, я мог сказать: «Я принесу тебе стакан воды, когда пойду за своим напитком». По мере того как она набиралась сил, я начал замечать все увеличивающееся число ситуаций, когда мое предложение было встречено фразой: «Нет, спасибо». Я наблюдал облегчение на ее лице от того, что она была в состоянии делать больше для себя самой. Чем увереннее она становилась, тем комфортнее ей было просить о помощи, когда она в ней нуждалась.
Вероятные проблемы помощника
Нежелательная помощь
С какими сложностями я как помощник столкнулся в этой ситуации? Однажды к нам домой пришла процедурная медсестра, во время подготовки она расспрашивала жену о самочувствии. Я знал про ее проблемы с желудком и удивился, что она промолчала. Тогда я решил взять эту миссию на себя: я вклинился в их разговор и добавил к списку жалоб жены еще одну. Я тут же почувствовал, как напряглась моя супруга, позже она сказала, что сильно разозлилась на меня за это. Она не видела ничего хорошего в том, что я вставлял свои комментарии, которые противоречили тому, что она говорила, тем более что ничего подобного она не чувствовала. В этой ситуации я вошел в роль доктора, не имея на то оснований. Жена напомнила, что я уже дважды вел себя подобным образом во время ее посещений врача: дополнял ее речь сведениями, на ее взгляд, неважными или неточными. Только теперь я понял, что в ее интересах было научиться доносить до доктора необходимую информацию, а мое вмешательство вредило, подрывало ее авторитет. Я перестал влезать со своими репликами, а потребность в полном понимании ситуации удовлетворял в проговаривании с женой сведений, которые она расскажет на приеме. Если она упускала, на мой взгляд, что-то важное, я напоминал об этом, а она сама принимала решение, сообщать ли об этом врачу, и если да, то как именно.
Благодаря обратной реакции моей жены я улучшил свои качества помощника. Поэтому, если помощник своей деятельностью доставляет нам дискомфорт, много говорит, навязчив или вмешивается в неподходящий момент, очень важно послать ему какой-то сигнал о том, что нас не устраивает. Помощникам необходимо четко давать понять, что их содействие больше не требуется, молчание и затаенная обида не исправят ситуацию.
Потеря контроля
Самая большая сложность, возникающая в условиях продолжительной помощи, – отказ от роли эксперта или доктора. Когда моей жене немного полегчало, ей захотелось больше участвовать в домашних делах. Почувствовав уверенность, она стала брать на себя задачи, которые до этого были моей личной прерогативой. Мне пришлось отказаться от совершения покупок и приготовления еды, хотя я получал удовольствие от этих занятий и даже, на мой взгляд, преуспел в них. Моя работа на кухне представляла собой хорошо отлаженный механизм с комфортным для меня темпом работы. Жена все больше втягивалась в эти процессы, действуя в своем ритме: она быстро уставала, поэтому готовила на скорую руку, зная, что ей надо поскорее поесть и пойти отдыхать. Конечно, я по-прежнему желал ее выздоровления, но мне было непросто отказаться от неторопливого стиля приготовления. И тем не менее потребность жены выйти из зависимого состояния заставила меня приспособиться к ее нуждам.
Она стала брать на себя больше обязанностей, при этом такие действия, как заполнение документов и работа за компьютером, выполняла очень медленно. Это очень раздражало меня, я буквально сгорал от нетерпения. Было очевидно, что все это можно делать гораздо быстрее, достаточно лишь действовать как раньше: я задавал вопросы, она отвечала – либо я садился за компьютер и находил необходимую информацию или корректировал текст. Мне также тяжело было смотреть и ждать, пока жена что-то закончит, особенно когда нам обоим нужен был компьютер. И все-таки я научился быстро переключаться с роли помощника на роль наблюдателя, а потом, если она просила меня что-то сделать для нее, снова на роль помощника.
Но самым, пожалуй, сложным во всем этом стала критика моего поведения. По мере того как моя жена становилась энергичнее, она все чаще учила меня, как нужно действовать в тех областях, в которых, как мне казалось, я уже стал экспертом. Это касалось и приготовления пищи, и управления автомобилем, и даже покупки тунца (я выбрал сорт, который, как мне казалось, нравится нам обоим, совершенно забыв, что она предпочитала другой). Мне стало трудно находиться в позиции помощника, особенно когда мою самооценку поставили под сомнение.
Во всех перечисленных выше ситуациях потенциальных сложностей можно было избежать двумя способами: 1) задавать вопросы самому себе, чтобы лучше понимать свои мысли и чувства и избежать деструктивных состояний, и 2) задавать вопросы жене, чтобы разобраться, насколько та или иная тема важна для нее.
Выясняя, что стояло за каждой ее просьбой, я расслаблялся и возвращался в эффективный режим консультирования. Если она твердо знала, сколько и чего она хочет съесть, почему было не позволить ей приготовить это. Как только я понял, что ее нервная система после стольких дней, проведенных в больнице, еще не пришла в норму, я стал ездить медленнее. Также я предложил ей вернуться к привычному сорту тунца (при этом выяснилось, что ей все равно, и мы не стали его менять). Пока она медленно заполняла анкеты, я разгадывал судоку. Чем больше я узнавал, тем проще мне было изменить свое поведение. Благодаря моему переходу из роли эксперта в роль процессного консультанта нам удалось сохранить отношения «помощник – клиент» на комфортном для нас обоих уровне.
