– Товарищ Бозжанов, – сказал генерал, – тут, кажется, требуется и ваше активное участие.
Он кивнул на Заева, державшего зажигалку в костлявом большом кулаке.
– Как, товарищ Заев, не получается?
– Дай-ка, Семен, – сказал Бозжанов.
– Погоди.
Еще некоторое время Заев продолжал держать зажигалку в кулаке. Затем легким, без усилия, движением пальца снова высек искру. И фитилек вдруг запылал.
– Дело простое, товарищ генерал. Бензин малость тяжелый. Недостаточной очистки. Летучесть недостаточная. Надо согреть в руке.
Глаза Заева уже не были скрыты, тенями бровных выступов. Неясная, неполная улыбка удовлетворения прикрасила его нескладные черты.
– Только и всего? – воскликнул Панфилов.
Теперь он сам добыл огня. Задул и вновь зажег.
– Послужит, послужит, – довольно проговорил он. – Спасибо, сынок. – И повертел зажигалку. – Значит, подержать в руке, согреть?.. Любопытно, очень любопытно…
Панфилов стал расспрашивать, как одеты-обуты бойцы, обеспечены ли баней, довольны ли пищей. Командиры свободно отвечали.
– Теперь, товарищи, – сказал Панфилов, – придвигайтесь к карте. Потолкуем о том, что нам предстоит… Видите, это фронт дивизии…
Несколькими штрихами черного карандаша он схематически обозначил расположение полков. И стал излагать свои мысли, которые только что выложил мне:
– Противник готовится к рывку. Где-то будет нанесен главный удар с целью выйти на шоссе. – Тупым концом карандаша Панфилов провел по убегающей к Москве прямой полоске. – Второго эшелона обороны у меня нет. Вы, товарищи, мой второй эшелон. Какова будет ваша задача? Встать на пути немцев и удерживаться, пока отходящие части не займут новый рубеж.
Он опять обратился к карте, по ней опять заходила его указка-карандаш.
– Вот дороги, которые ведут к шоссе. Я вас выброшу, как только обозначится прорыв. Где же он случится? В одном из этих пяти направлений. Поэтому для вас я тут наметил пять маршрутов.
Он повторял то, что я уже слышал, но повторял с новыми подробностями, проясняя, дополнительно освещая задачу. Все это у него было выношено, думано-передумано, он хотел сам, так сказать из первых рук, передать командирам свое детище, идею боя.
– Вы меня поняли? – привычно спросил он.
Оглядел присутствующих, увидел, что слушают, вникают.
– Итак, товарищи, проработаем первый маршрут.
Первый маршрут вел на правый фланг дивизии, к селу Авдотьино.
– Товарищ Филимонов, вы командуете батальоном.
Филимонов встал.
– Вам указан фронт: село Авдотьино, мост, высота. Выступайте, располагайте роты.
– Есть! – отчеканил Филимонов.
На его лбу под аккуратным зачесом русых волос проступили две-три крупные морщины. Он грамотно снарядил головную походную заставу, выстроил батальонную колонну, привел роты в район обороны. И затруднился, запнулся.
– Располагайте, располагайте.
– Круговую оборону? – неуверенно спросил Филимонов.
– Да, прикрыться надобно со всех сторон. Мне поддержать вас нечем.
Филимонов очертил оборонительный обвод вокруг всего указанного генералом района. Панфилов поправил, объяснил, что надо держаться не ниточкой окопов, а опорными пунктами, узлами сопротивления. Эти узлы не позволят противнику выйти на шоссе.
– Товарищ Брудный, располагайте теперь вы.
Брудный на лету схватил мысль генерала. Он разместил роты в ключевых пунктах, использовал и условия местности. Роты оторвались одна от другой на полтора-два километра.
Панфилов одобрил, еще раз втолковал, что разрывы между ротами не страшны, сквозь них без дорог не пробьются, не пройдут немецкие автоколонны.
– Перенести направление главного удара противник уже не сможет. На вас он натолкнется, как на вторую полосу обороны. Поворачивать назад, идти в обход – это трудновато. Он будет таранить… Товарищ Заев, где вы расположите командный пункт батальона?
Подумав, Заев ответил:
– В селе.
– Почему в селе? Почему не на высоте? Там же безопаснее. А село, наверное, явится главной целью для атак противника.
– Вот туда и штаб.
– Правильно. Правильно, сынок.
Второй раз на долю Заева пришлось это будто сказанное невзначай ласковое «сынок». Панфилов и сам, как мы знавали, всегда выбирал место для штаба близко к фронту, к решающему пункту боя, укрепляя этим стойкость своих войск.
– А управление батальоном? Как, товарищ Заев, вы будете управлять другими ротами?
– По телефону.
– Но телефонную связь разобьют.
– Тогда посыльными.
– Но в промежутки вклинится противник. Тут везде, – Панфилов показал на карте пальцем, – будут шнырять немцы. Ну-с, как же управлять?
Заев молчал.
– Кто хочет ответить?
Никто не подал голоса. Генерал взглянул на меня, но я тоже затруднился. Радиосредств в батальоне не было. В самом деле, как же управлять?
Генерал вновь всех оглядел. Рахимов что-то быстро набрасывал на листке плотной бумаги.
– Товарищ Рахимов, что вы рисуете? Сидите, пожалуйста, сидите.
– Схему, товарищ генерал. Эти пять маршрутов.
– Покажите-ка.
– Пока, товарищ генерал, только наметка.
Панфилов взял листок, повертел, одобрительно хмыкнул.
– Скоро вы работаете. Ей-ей, как по щучьему велению. – Он опять полюбовался наброском. – А почему, товарищ Рахимов, пять направлений?
Панфилову не терпелось еще и еще раз проверить, понята ли, усвоена ли его мысль. Рахимов ответил:
– Противник где-то прорвется, выйдет на какую-нибудь из этих дорог, надо закрыть ему путь.
– Верно.
Панфилов был доволен. Гусиные лапки заметнее обозначились у краешков прищуренных глаз.
– Так как же, товарищи, управлять ротами, если нет никакой связи? – Он помедлил. – А ведь управление все-таки будет. И знаете какое? Ясное и точное понимание задачи. Если тебе ясна задача…
Он опять приостановился, словно ожидая, что кто-нибудь из командиров подхватит, продолжит его фразу.
– Ясен долг! – твердо выговорил Филимонов.
Сколько я мог заметить, Панфилов обычно обходился без так называемых высоких слов. Однако сейчас он сказал:
– Что же, пожалуй, тут это слово подойдет… Когда тебе ясно, что ты должен делать, то именно в этом и заключено управление. Если всем ясна задача, то можно драться разрозненными группами, без телефона, без посыльных – и все-таки бой будет управляем… Вы поняли меня, товарищи?
