— Лорна Фенник работала у Честера Ройяла?!
— Она была у него ассистентом, когда он только начинал сотрудничать с “Рейнольдс, Чаптер и Деус”. Лорна никогда не была его женой, но она такая же жертва “дрессировочной площадки для женщин” имени Честера Ройяла, как и Мэвис Дэвис.
— А мужчин он так же дрессировал?
— Жажда власти не разбирает, каким топливом ее подогревать. Но, во всяком случае, его не так сильно заботило стремление одержать верх над мужчинами, как над женщинами.
— Неудивительно, что его убили.
— Неудивительно. Кто-то решил, что с него хватит.
— Не вы.
— Рада, что вы не придали этому форму вопроса. Не я. Я исследовала нашу с ним жизнь так же, как я бы анализировала композицию романа. Я поняла, на чем он сдвинулся и какие из моих недостатков сделали меня такой для него полезной, такой… пригодной к использованию. Эта наша повесть давно окончена. Старая, старая сказка. Такая старая, что горечь на ее страницах впиталась и высохла. А теперь и сам Честер стал историей.
— Что вы имеете в виду?
— Рукопись, которая когда-то была напечатана и не имела успеха. Снята с повестки дня.
Темпл подумала, что это определение очень подходит к данному конкретному случаю.
— Почему вы сразу не объявились, когда он был убит?
— А зачем? Я не последняя жена, после меня было еще двое. Мне наплевать, как и ему было наплевать на меня.
— Хорошо, что вы так к этому относитесь, — Темпл подумала, сможет ли она когда-нибудь так же оставить в прошлом Макса. — Из того, что я узнала о Честере, следует, что, видимо, как врач он был ужасен. Слава Богу, что его лишили лицензии еще в молодости. Что там был за случай, вы не знаете?
— Женщина умерла — насколько я поняла, в родах.
— В родах?!.. Он что — был гинекологом?
Ровена грустно кивнула.
— Да как он мог быть гинекологом — с его ненавистью и отвращением к женщинам?.. — поразилась Темпл. — В смысле, младенцы, чудо рождения и все такое…
— Я вижу, у вас никогда не было детей?
— Нет. А у вас?
— Был. Очень давно, в юности. Я его потеряла. Это тоже старая история, и она не имеет отношения к Честеру.
— Сочувствую вам. И вы никогда не пытались повторить?..
— Никогда, — лицо Ровены затвердело. — Материнство — не только розовые кружева и нежный лепет. Это еще и боль, и беспомощность. Беременная женщина абсолютно зависимое существо. Она во всем полагается на врача, а он видит ее в самом худшем виде — опухшую, покрытую пятнами, с огромным животом, испуганную. Он осматривает ее в самой беспомощной позиции из всех возможных. Вы слишком молоды, чтобы слышать об этих ужасных историях — часто гинеколог диктовал женщине, когда и сколько детей ей иметь, даже после того, как появились противозачаточные таблетки: их нельзя было купить без рецепта. Доктор определял срок ваших родов; если этот срок был для него неудобен, как это случилось со мной, он отдавал медсестрам распоряжение связать ноги пациентке — возможно, чтобы он успел выпить на вечеринке два лишних мартини, прежде чем идти в госпиталь. Как раз мой случай. Доктор мог заставить пациентку почувствовать себя тупой, бесполезной и слабой. И эти доктора часто так и делали. Спросите любую женщину старше тридцати пяти.
— Это действительно было “недоброе старое время”, да?
Ровена Новак кивнула, ее лицо исказилось. Темпл не знала, была ли это гримаса горечи от давних воспоминаний о несчастной беременности и родах, полных унижения и стыда, или о мысли о покойном Честере Ройяле.
— Когда я, наконец, узнала, — голос Ровены звучал медленно и твердо, — про тот случай с лишением лицензии — я ушла от него.
Темпл сидела в своем “шторме” с работающим мотором, включив вентилятор на полную мощность, и вырванная страница телефонной книги дрожала в ее руке.
Было четыре часа пополудни. Она уже побывала в четырех районах Лас-Вегаса, про которые раньше даже не знала, что они существуют. И все еще не нашла частного детектива, так безрассудно предложенного ею Эмили Эдкок. Все, что она нашла — это неприятности. Частные детективы в телефонной книге делились на две категории. Первая — сыщицкие конторы, которые не собирались заниматься сомнительными вещами вроде доставки выкупа котнэпперу, не ставя в известность полицию. Вторая — легендарные одинокие волки, чьи вывески висели на дряхлых строениях в местах, пользующихся дурной репутацией. Темпл не могла доверить никому из этих скользких личностей пять тысяч долларов. Она начала понимать, почему так много детективных романов начинаются с того, что женщина, попавшая в нелегкое положение (к сожалению, она испытала это на собственной шкуре) прибегает к помощи какого-то незнакомца с офисом на подоконнике.
Этот последний — ее последняя надежда — жил в районе, где ржавые машины стояли, точно кибер-панковые скульптуры, на заметенных песком парковках, и камни на крышах оттенялись только гравием во дворах. Агавы и кактусы, сгрудившиеся вокруг приземистых одноэтажных коробок, давали некое подобие колючей тени.
Темпл вышла из машины, заперла ее на замок и пошла к дому. Если ей повезет, Е.П.О’Рурка не будет дома.
Нежившиеся на солнце ящерицы разбежались при ее приближении, замерев поодаль, словно маленькие тиранозавры, на своих кожистых задних лапах, и смотрели на нее блестящими черными глазами. Почва была раскаленной, как днище горячей духовки, жар от нее поднимался вверх, на полпути встречаясь с яростными лучами солнца. Темпл чувствовала, как пот выступает на ее лице и плечах и тут же испаряется. Ощущение было не таким уж неприятным — как будто тебя проглаживают утюгом с опрыскивателем, — подумала она.
Несколько соседних домов выглядели необитаемыми, кроме одного, на четыре дома дальше, откуда доносился грохот басовых колонок на волне радиостанции, передающей рок. Новенький “харлей” был прислонен к обшарпанной задней двери. Вдалеке грязный мопед гудел важно и глухо, как пикирующий шершень.
Темпл постучала в затянутую сеткой внешнюю дверь, на которой зеленая краска едва держалась и, казалось, должна осыпаться от ее стука. Вторая дверь была деревянной, с единственным темным оконцем высоко над ручкой.
Эта дверь отворилась наполовину. В темном проеме стоял человек — худощавый жилистый тип с прищуренными от яркого света глазами.
— Чего?
— Мистер Е.П.О’Рурк?
— И чего?
— Я хотела бы обсудить вопрос о расследовании.
Глаза детектива оглядели ее с ног до головы. Потом дверь распахнулась, открывая темное нутро. Темпл нервно сглотнула и потянула ручку дребезжащей внешней двери. В дома, построенные в жаркой местности, входишь, будто исследуешь тайны каких-то древних могил. Окон в них мало, да и те всегда закрыты ставнями. Входящий вечно вынужден долго моргать, привыкая к неожиданной темноте, на пороге. Пока она моргает, Е.П.О’Рурк запросто может стукнуть ее по голове, ограбить и изнасиловать.
