– Больше так не делай! – Беккет снова ткнул в меня пальцем.
– Не буду. – Я надулась как капризный ребенок, но не высказала того, что очень хотела: как раз такую информацию я бы хотела получить до того, как мы отправимся в поход.
Поэтому когда Джейк указал мне на поваленный ствол, я заколебалась. Он угадал, о чем я думаю.
– Спадись спокойно, – сказал он. – Твой зад намного шире твоей ступни…
– Вот спасибо.
– Поэтому твой вес распределяется более равномерно. Плюс ты без рюкзака, поэтому в настоящий момент весишь меньше.
Я села. И я не провалилась.
– И вообще, – он продолжал, – зад ты сломать не можешь.
– Подожди и увидишь, – откликнулась я.
Он занялся аптечкой, и я не могла определить, не пытается ли он скрыть улыбку.
Сняв с моего колена старую повязку, он осмотрел ранку. На ней образовался струп приблизительно в дюйм длиной, такой темный, что казался почти черным. Кожа вокруг тоже потемнела.
– Смотрится хуже, – сказала я.
– Нет, все хорошо. Отличный струп.
– Отличный струп?
– И гематомы следовало ожидать. Но нет признаков инфекции. Отличная работа.
– Но это же ты меня перевязал.
– Я говорил сам с собой, – сказал он.
– Должна тебе еще кое в чем признаться. Я, возможно, натерла волдыри.
– Настоящие волдыри? – переспросил Джейк.
Я кивнула.
– Быть того не может, – сказал Джейк. – Я же видел, как ты делала заметки, пока Беккет читал в автобусе великую лекцию «Остерегайтесь волдырей».
Я опять кивнула. Я знала, как нам полагается обращаться с волдырями, и лишь слегка пожала плечами.
– Ладно. – Джейк посмотрел на мои стопы. – Покажи мне.
Я вытянула ноги, чтобы он мог осмотреть в общей сложности четыре красных, налитых кровью, воспаленного вида рубца – по два на каждой ступне.
Джейк присвистнул.
Когда он поднял глаза, то был донельзя серьезен.
– Почему ты мне о них не сказала?
– Не хотела снова останавливать группу.
– А когда останавливались передохнуть?
Я только пожала плечами.
– Я знаю, что мы договорились быть чужими, – сказал он. – Но ты должна позволить тебе помогать.
Я отдала честь, мол, сдаюсь, и ждала, пока он обрабатывал волдыри так же нежно, как и ссадину. Только вот на сей раз он обе мои ноги положил себе на колени, чтобы удобнее было.
Вот тогда я и заметила, что он в футболке с короткими рукавами.
– Разве тебе не холодно? – спросила я.
Было, наверное, около десяти градусов. Почему он без куртки?
– Холодно. – Он тщательно поливал мои волдыри перекисью водорода.
– Так почему ты без куртки?
– Ты объявилась, когда я еще не успел одеться.
– Так это я во всем виновата?
– Нет, я… – Он сделал паузу, чтобы развернуть пакет с антисептическими прокладками. – Просто не хотел заставлять тебя ждать.
– Так сходи за курткой!
– Я почти закончил.
– Да ты в буквальном смысле мурашками покрылся.
Я присмотрелась к нему в поисках подтверждения и тут увидела темно-красную ссадину и синяк на руке.
– Что у тебя с рукой? – спросила, но, уже задавая вопрос, догадалась об ответе: – Это после вчерашнего!
– Я в порядке, – ответил он, все еще трудясь над моими волдырями и не поднимая глаз.
– Так я и знала! Я знала, что ты поранился, когда упал с того дерева.
– Я не упал. Я очень быстро сполз.
– Так быстро, что упал.
Он на секунду закусил нижнюю губу.
– Ладно. Я упал.
– Можно посмотреть, что у тебя с рукой?
– Нет.
– Но, возможно, требуется какая-то…
– Какая-то что? Это просто синяк.
Он закончил накладывать повязки. Подняв ноги, я сунула их в сандалии.
– Так тебе можно ругать меня за пару волдырей, а я ничего не могу сказать, когда ты падаешь с дерева?
– Примерно так.
– Слишком темно было? – спросила я вдруг.
– Что? Нет!
– Я про ночную слепоту. Я забеспокоилась, когда ты наверх полез. Ты мог пропустить ветку или еще что. Так и вышло? Ты не увидел ветку?
Пока я говорила, он смотрел на меня во все глаза и внезапно стал очень сосредоточенным, потом подался ближе.
– Я просто поскользнулся. Вот и все, – прошептал он, посмотрев прямо мне в глаза. – Пожалуйста, не говори никому про ночную слепоту. Ладно?
– Ладно, – согласилась я. – Но почему?
– Потому что мы не знакомы, – сказал он. – А значит, ты никак не можешь про нее знать.
Я кивнула:
– Логично.
– А еще, – добавил он, – потому что я смухлевал с медобследованием.
– Что?
Он пожал плечами.
– Как ты вообще тут очутился, если не прошел медобследование?
– У меня друг на медицинском учится, он подделал мою медкарту.
Я не знала, что сказать, и только покачала головой:
– Но почему?
Он снова пожал плечами:
– Чтобы я мог пойти в поход.
– Но это опасно!
– Переходить через улицу опасно. Купаться опасно. Есть гамбургер опасно.
– Это не одно и то же!
– Мы не идем ночью. – Он понизил голос до шепота. – Со мной все будет в порядке.
Я ни за что бы не созналась, что меня охватила дрожь при мысли, что он будет не в порядке. Но я ее ощутила. Возможно, теперь мы были чужими. Возможно, он существенно испортил мне поход, но нравилось мне это или нет, факт оставался фактом: в целой группе он больше всех мне нравился.
Я покачала головой.
– О чем ты только думал? – шепнула я в ответ.
А он потупился и ответил едва слышно:
– Мне просто очень надо было в него пойти.
Как с таким поспорить?
* * *
Всякий раз, когда мы останавливались передохнуть, Джейк заставлял меня снимать ботинки и позволить ему проверить повязки на волдырях. Когда Беккет увидел, в каком состоянии у меня ноги, то сказал:
– Да ты, верно, шутишь! Ты что, не слушала, когда я говорил про волдыри?
– Не просто слушала, – возразил Джейк, накладывая еще слой антисептической ткани. – Она делала заметки.
