– Похоже на пытку.
– Нет, нет, нет, – поправила я. – Пытка – это желание без надежды. Желание с надеждой – предвкушение.
Он не спускал глаз с моих губ.
– Так поцелуи – это предвкушение?
Я кивнула, мучительно сознавая его близость. Футболка на нем была застиранная. Пахло от него мылом и мятой.
– Поцелуи – предвкушение чистой воды.
– А что тогда предвкушение поцелуев?
Но мой говорящий голос понемногу поддавался моему слушающему телу. Ощущения вытесняли рассудок. От его пристального взгляда у меня подкашивались ноги. И в голове было слишком пусто, чтобы сформулировать ответ.
– Мне еще много есть что сказать, – произнесла я, – но, похоже, я не могу вспомнить, что именно.
– И я тоже.
Повисла тишина, и в ней мы пересекли черту, за которую способны зайти слова. Вот оно: после всех оттягиваний предвкушение уступило еще большему предвкушению.
Джейк наклонился, его губы были уже меньше чем в дюйме от моих, но в тот момент, когда я ожидала, что он сделает следующий шаг и поцелует меня, он замер, точно пытался остановить мгновение, насладиться им. Я чувствовала, что на грани, чувствовала у себя на губах его дыхание, отдававшее мятной зубной пастой. А потом он положил руку мне сзади на шею и прижался губами к моим. И они были такими теплыми, твердыми и уверенными, как я могла бы догадаться. Как выяснилось, он отлично умел следовать инструкциям. Он прижался и отстранился. Он провел языком по моим губам и отступил. Он притянул и ослабил хватку. Во всем был роскошный ритм, словно тебя качает на океанских волнах.
– Боже ты мой, – произнесла я. – Ты действительно отличник.
– Я же говорил. Кстати, я хотел сделать это с той секунды, как тебя увидел. Хотел просто подойти к тебе и сделать именно это.
– То есть пока я шла к алтарю? Где собиралась обвенчаться?
Он кивнул.
– Довольно неловко получилось бы. – Я улыбнулась.
Но он был совершенно серьезен.
– Я всегда жалел, что не сделал этого.
– Ты слишком молод, чтобы о чем-либо сожалеть.
– Уж поверь. Не так и молод.
А потом он снова стал меня целовать, и в тот момент учебе официально пришел конец. Мне нечему было учить этого парнишку. Меня много лет так не целовали. Или вообще никогда.
Джейк толкнул меня на кровать, и я ему позволила, чуть рассмеявшись, когда мы пытались целоваться и одновременно вытянуться на кровати. Я откинулась на подушку и целовала его в ответ, растерянная, задыхавшаяся. Он перешел к ямочке у меня на шее, для контраста пустил в ход зубы – как и положено лучшему студенту «Лиги плюща». Мое тело впитывало ощущения.
Как в тумане я услышала собственный голос:
– Ты мне солгал.
Он поднял голову:
– Что?
Я посмотрела на него. Волосы, такие влажные, спутались и падали ему на лоб. Глаза блестели.
– Ты говорил, что не умеешь целоваться. Ты говорил, что ужасно плохо целуешься.
– А, это, – откликнулся он. – Извини. – Потом вернулся к моей шее и стал выписывать языком немыслимые круги.
– Я знала, что ты лжешь.
Он знал, что я знала. Он даже не пытался притворяться.
– На самом деле я довольно хорош.
Правда ли я рассердилась, что он мне солгал? Черт, нет!
А он продолжал, говоря мне в плечо, его голос звучал немного приглушенно:
– Ты никогда не сделала бы этого ради забавы. Ты никогда не сделала бы это на слабо. И уж конечно, не сделала бы, потому что хочешь. – Его губы поднимались по моему горлу, потом вверх по подбородку. Наконец он оторвался от меня. – Значит, доброе дело. Я знал, что ради доброго дела ты бы согласилась.
И он не ошибся.
– И не поверила бы, что ты такой проныра.
Он вернулся к моей шее.
– Только когда приходится.
– Тебе же не приходилось. Ты просто сам решил.
Он поднял голову:
– Пришлось.
Не успела я спросить, что бы это значило, он поцеловал меня снова – пока все кругом не расплылось, за исключением одного этого восхитительного ощущения.
– Я просто хотел тебя, – сказал Джейк. – Всякий раз, когда тебя видел, или о тебе слышал, или видел твою фотографию в комнате Дункана.
– И что чувствуешь теперь, когда я рядом с тобой?
– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – сказал он. И секунду спустя добавил: – И это – чистая мука.
Я не знала то, что это значит, но понимала одно: он меня поймал. Если он мной играет, то я позволяю. Если это просто подростковая попытка завоевать старшую сестру друга, я завоевана. Отчасти дело было в том, как ловко он заставил меня себя поцеловать, но главным образом – в его бесконечно серьезном лице. Если он играл, он был величайшим актером на свете.
Он упомянул про муку. Я не хотела, чтобы он мучился. Я хотела, чтобы он испытывал все те приятные ощущения, что и я.
Подняв руки, я сцепила ладони у него на затылке и притянула его губы к своим. Я уже не играла в преподавателя. Это я, настоящая я целовала его и старалась сделать это как можно лучше. Я скользнула губами к его шее, делая в точности то, что он делал с моей, – а я точно знала, что это прямая противоположность мукам.
Когда он снова поднял голову, он словно бы не мог поверить своим глазам.
– Я рада, что ты обманом заставил меня тебя поцеловать, – сказала я.
– Я тоже.
– Мне целую вечность не было так хорошо.
– Мне тоже.
– Но у тебя, наверное, уйма подруг.
– В последнее время – нет. – Он встряхнул головой. – Они меня не интересуют.
И тут я задала вопрос, на который никогда не отважилась бы, не будь я пьяна поцелуями – и если бы он не провел последние полчаса, убеждая меня, что я уже знаю ответ.
– Но я тебя интересую?
– Да, – сказал он. – Но ты другим не чета.
– Ты действительно нравишься мне, Джейк, – сказала я. – Как так вышло?
– Понятия не имею. – Его благодарный взгляд скользил по моему лицу.
Он смотрел на меня так, словно запоминал все до последней детали – так, наверное, художник смотрит на натуру. Действовало это как афродизиак. И тут мне кое-что пришло в голову: за все те годы, что мы с Майком были женаты, и за все годы, когда он за мной ухаживал, и за весь этот невероятно долгий год, когда я была разведена – я ни разу не была с другим мужчиной, я вообще ни с кем не была. И внезапно мне ужасно захотелось быть с кем-то, заняться с кем-то сексом и чтобы этим кем-то был Джейк. И мне было наплевать, что он слишком молод, чтобы голосовать на последних президентских выборах, и мне было наплевать, что он лучший друг Дункана. Мне вообще было наплевать на все, кроме того чтобы получить лучшую, большую дозу того… чем бы оно ни было.
