Нина знала, что такое ша. И да, ша в ее жизни сейчас буйствовала с огромной силой.
Илья гордой походкой вышел готовиться к медитации. Нина же для выплеска ша положила на тумбочку кровати презервативы.
И вот они уже сели друг напротив друга, чтобы снова практиковать тантру. В голове у Нины царапался кот, который «ВИЧ Шредингера», а в голове у Ильи маршировал клин молодых воинов, которые отнимают хлеб у зрелых членов стаи. Стали дышать. Переключаться друг на друга. И ждать, что придет страсть, как тогда. Страсть долгого расставания. Они дышали, и Нина уже начала помогать руками, дело вроде бы пошло, и Нина потянулась за презервативом.
– Нина, что в нашем доме делает этот бездушный силикон? Он же все портит. Через него невозможно отправить поток.
– Эээ… Я перестала пить таблетки, мне врач пока не назначил другие контрацептивы. Остается только вот это вот.
– Ты залететь боишься, что ли?! Я думаю, мы можем позволить себе еще одного ребенка.
– Мне пока нельзя, у меня миома, – соврала Нина.
Выдуманная миома оказалась сильнее презервативов, тантры и необходимости побороть ша.
– Что ж ты не сказала?
– Да я сама только узнала недавно.
Так и уснули.
Утром в душе Илья представлял себя молодым, полным сил. Не в холодной Москве, а в теплой желтой Индии, в упоительном тантрическом соитии с прекрасной божественной индианочкой. А потом он превратился в самого Шиву, а девушка – в его супругу Парвати. Ведь что может быть прекрасней, чем то, когда ты бог.
МАМА И АЛЬФРЕД
Когда внутри накапливается большое напряжение, ничего не остается кроме как идти на шоппинг. Конечно, умные люди скажут, что лучше к психоаналитику или к психиатру, а еще лучше, чтобы это был один человек – лечил словом и прописывал лекарства для изможденной психики. Но кто же слушает их, этих умных людей? Нина никогда их и не слушала. Она завезла Богдана бабушке и отправилась на шоппинг.
В магазинах уже появились новогодние базарчики. Город приоделся в мишуру, на площадях устанавливали елки и украшали их шарами. Шел пушистый снег. Машины колесами месили коричневую слякоть.
– Привет, мам. Что случилось?
– Алло, да ничего не случилось, можно ли Богдану дать конфету шоколадную с ромом?
– Лучше не надо. Все-таки ром.
– Но он увидел, как я их ем, и просит теперь.
– Ну, дай, только одну.
– Хорошо, дорогая моя, я уже дала. Ты так убежала быстро. Даже не успела разглядеть тебя.
Нина оставила Богдана в дверях и сразу же уехала. Она договорилась встретиться с подругой. Но еще больше ей хотелось побыть наедине с собой. Прокатиться по городу без сопровождения из детского причитания: мам, когда приедем.
– Я торопилась, забыла спросить, как у тебя дела? Что происходит нового?
– Ой, Нина, сколько всего происходит. Столько… Я тут познакомилась с такими мужчинами, они помешались на мне и сексе. И все тот сайт знакомств! Мы пока переписываемся, но я уже согласилась на два свидания на этой неделе. С одним я пойду в кино, а с другим погуляю в парке.
– Ты там осторожнее, вдруг они маньяки. Или болеют СПИДом.
– Нина, какой СПИД в наше время? Ты что? Последние новости не знаешь? Это все обман, чтобы люди покупали лекарства и не ходили к гомеопатам. СПИДа не существует. Вот у тебя кто-нибудь из знакомых болеет СПИДом? – и не дожидаясь ответа, мама тут же продолжила: – Правильно, и у меня нет. СПИД – миф! – Мама Нины чрезмерно оживленно говорила. – Нина, моя жизнь меняется! Я лечу на крыльях любви. Я востребована, уже любима, я женщина, которой интересуются мужчины, я уже познала жизнь, но все еще хороша. И твой отец совершил огромную ошибку, таких, как я, не найти.
– Это уж точно… Ты занялась аутотренингом?
– Да! И знаешь, это работает. Я еще раз была у чародейки. Она сказала, что звезды сдвинулись в положительную сторону. И у меня должно вот-вот случиться огромное событие, прям потрясение века. Так что оно случится либо в кино, либо в парке.
– Ты с парком тоже осторожней, мало ли что.
– Нина, ну что ты такая подозрительная. Что со мной может случиться? Максимум я поцелуюсь с мужчиной. Молодым мужчиной.
– А сколько лет ему?
– Когда есть любовь, возраст неважен, – немного смущаясь, сказала мама.
– Так сколько, мама?
– Говорит, что 27. Но так и я говорю, что мне 39. Так что ему вполне может оказаться и больше.
– ДВАДЦАТЬ СЕМЬ? Мама, он на тридцать лет младше тебя! Ты уверена, что он не псих? – Нина даже немного притормозила на дороге. Сзади раздраженно посигналили.
– Обижаешь меня, дочь, ты что думаешь, что я не могу быть интересна молодым? Да я выгляжу получше тебя!
– Мам, ну ты вообще… Ты пустилась во все тяжкие.
– И тебе советую, я жалею, что раньше сидела квочкой и не изменяла твоему отцу… Ну, почти не изменяла… Не стоит тратить свою жизнь на одного самца.
– А вы давно переписываетесь?
– Уже две недели. Ты знаешь, такая откровенная переписка. Мы так раскрепощены в общении. Он внимательный, нежный, страстный. Он даже прислал мне фото своего органа. Орган что надо, не то что у…
– Мам, стоп.
– Да, да, пардон. Так вот, мы фантазируем, мы визуализируем, у нас был секс. Эт самое… виртуальный! Он там тааак все расписал. Хочешь, я тебе перешлю? Прям литература!
– Мам, я все еще твоя дочь, ты помнишь?
– А, да, точно. Прости. Так вот, что я звоню‑то? Ты можешь мне помочь? Мне нужна шляпа. Зимой же носят шляпы? Мы договорились, что я буду в шляпе с вуалью. Ты не знаешь, где продается вуаль? Я давно не видела их в продаже.
– Я их не видела ни в продаже, ни на ком‑то. Мама, сейчас никто не носит вуали. Не хочу тебя расстраивать, но твой ухажер – псих скорее всего.
– Нина, Альфред не псих. Он тонко чувствующий, творческий человек!
– Альфред?
– Да, Альфред. Признайся, ты просто завидуешь мне, вот и говоришь так.
– Ммм.
– Ладно, Нина, если ты не в теме вуалей, тогда еще Любке позвоню, может она знает, где купить. У нее тоже любовник творческий. Целую, желаю тебе всего сексуального.
Мама положила трубку, сделав перед этим несколько звуковых поцелуев в трубку.
Нина представила маму в шляпке с вуалью в парке зимой под ручку с Альфредом. Творческим двадцатисемилетним Альфредом. Образ Альфреда рисовался с трудом, что‑то среднее между Коровиным и Азазелло. Они шли по заснеженной аллее в синематограф. И из-под пальто у Альфреда торчал тоненький хвостик чертика.
