— Да будет так! — вздохнув, прошептала Пречистая Дева. И чтобы как можно дольше не расставаться с сыном, она пошла вместе с ним, все еще прижимаясь головой к его груди.
Но пройдя несколько шагов, они остановились: поперек дороги лежало бесчувственное тело.
Это была Магдалина. Она оставалась там, где велел ей Иисус. Но оттуда она расслышала, что Христу суждено умереть, и потеряла сознание.
— Матушка, — сказал Иисус, — я оставляю тебя не столь несчастной, ибо теперь у тебя есть нуждающаяся в утешении.
VIII. СИЕ ЕСТЬ ТЕЛО МОЕ, СИЕ ЕСТЬ КРОВЬ МОЯ
Иисус возвратился в трапезную почти сразу после прихода Иуды.
На мгновение его взор скрестился с сумрачным взглядом предателя. Затем он обратился к апостолам:
— Пасхальный агнец готов. Мы можем приступить. Он сел в центре. Столы были поставлены в виде буквы
«П». Апостолы расположились с их наружной стороны, а кушанья приносили и уносили с открытого конца.
По правую руку от Христа поместился Иоанн, его любимейший ученик, человек, одаренный чистым сердцем, сладостной улыбкой и огненным красноречием, Иоанн, которого, заодно с братом его Иаковом, Мессия назвал Воанергес — «чадами грома».
Еще правее был Иаков-старший, подобно Иоанну, сын Заведеев. Он шел по стопам Мессии и уже нес на себе печать грядущего мученичества. Действительно, он первый из двенадцати апостолов должен был скрепить веру и завет своей пролитой кровью.
За ним — Иаков-младший, Алфеев сын, первый двоюродный брат Христа по матери; младшим его прозвали, чтобы отличать от другого Иакова, превосходившего его и возрастом и ростом.
За ним — Варфоломей, в прошлом Нафанаил: тот, кто вначале не поверил Христу и кому предстоит еще с именем Спасителя на устах улыбаться своим убийцам.
За ним — но уже у другого, пододвинутого под прямым углом стола, — Фома, который, чтобы удостовериться, что Христое воскрес, вложит пальцы в рану его и тем снищет особую известность у потомков; Фома, которого иудеи называли То'ам, а греки — Дидим, что на обоих языках значит «близнец».
И последний с этой стороны — Иуда, предатель, из колена Иссахарова, по прозванию Иуда Искариот, поскольку родился в селении Кариот.
Слева от Иисуса расположился Петр, кому Христос обещал вручить ключи от небесных врат; мы представили его нашим читателям одним из первых, точно так же как в сердце учителя ему было отведено одно из первых мест.
По левую руку от Петра возлежал Андрей, в прошлом ученик Иоанна Предтечи, по знаку которого последовал за Иисусом, чтобы никогда более его не покидать.
За ним — второй Иуда, названный Фаддеем или Лев-веем — то ли от слова «тад», означающего грудь, то ли «лев» — сердце. У Христа не было более верного апостола и преданного ученика, чем он.
За ним — Симон, брат Иакова, прозванный Зилотом — «Ревнителем», — ибо своим пламенным рвением напоминал сторонников секты зилотов, готовых не пренебречь ничем для освобождения Иудеи от римского владычества.
Напротив Фомы и Иуды Искариота поместился Матфей-мытарь, сначала отказавшийся от имени Левий, чтобы стать сборщиком пошлин, а затем оставивший и это занятие, чтобы последовать за учителем.
И наконец, Филипп, которому Варфоломей, тогда еще Нафанаил, отвечал: «Из Назарета может ли быть что доброе?»
На столе виднелся пасхальный агнец, поставленный посредине, справа от него стояло блюдо из горьких трав — напоминание о горьком хлебе неволи в египетском плену, слева — блюдо сладких трав — знак благой пищи, растущей на родной земле.
Прислуживал им Илий.
Прежде чем сесть, Иисус тихо произнес молитву, которую впервые огласил в Нагорной проповеди: «Отче наш, сущий на небесах!..»
Затем, при слове «Аминь!», он посмотрел в ту сторону, где оставил Богоматерь. И, так же как она могла видеть его, он сам разглядел ее сидящей на скамье, у которой они расстались. У ног ее лежала Магдалина. Голова несчастной, прикрытая краем одежды, покоилась на коленях Пречистой Девы.
Мария, видя, что он глядит на нее, простерла руки в его сторону.
Иисус прошептал:
— Я думаю о тебе, матушка! Вскоре, когда причастимся, будем вместе, если не телесно, то духовно.
Мария грустно улыбнулась и уронила обе руки на распущенные волосы Магдалины, чьи голова и плечи вздрагивали от рыданий.
Тем временем Илий разрезал агнца и поставил перед Иисусом чашу, полную вина, перед апостолами же стояло всего шесть чаш, по одной на двоих — в знак их братства.
Иисус благословил вино в своем сосуде, пригубил его, а после с глубокой печалью произнес:
— Возлюбленные мои, вспомните слова пророка: «Раб мой взойдет перед Господом как отпрыск и как росток из сухой земли: нет в нем ни вида, ни величия; и мы видели его, и не было в нем вида, который привлекал бы нас к нему.
Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от него лице свое; он был презираем, и мы ни во что ставили его.
Но он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши. Наказание мира нашего было на нем, и ранами его мы исцелились.
Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на него грехи всех нас.
Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст своих. Как овца, веден был он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так он не отверзал уст своих.
От уз и суда он был взят; но род его кто изъяснит? Ибо он отторгнут от земли живых; за преступления народа моего претерпел казнь».
Вот, возлюбленные мои, что говорил Исайя восемь веков назад, и произнося это, он думал обо мне, мою казнь предвидел, мою гибель предсказывал. И теперь я говорю вам: все унижения падут на мою голову. Видя меня бредущим в скорби и страдании, люди отведут глаза. Они подумают, что я согбен под грузом совершенных злодейств.
Они сочтут, что угрызения совести мучат меня. И я не смогу убедить их в ином. Но вы должны смело прокричать миру: «Люди, признайте ваши заблуждения! Если Мессия страдает и корчится под рукой вероотступника, под кнутом стражника, под мечом палача, — виновно все человечество! Он осужден, приговорен, он корчится в муках и умирает без жалоб, испустив лишь последний вскрик, как агнец, чьим воплощением он стал. Но попомните: его раны, внушающие вам содрогание, получены им за вас, и не забудьте, что каждая пролитая им капля крови прибавляет перышко в крыло ангела искупления. Кровь благодетельная источится по капле и не иссякнет, пока крылья ангела-спасителя не станут достаточно широки, чтобы укрыть собой все живое!»
— О Иисус, учитель мой, — простонал Иоанн, уронив голову на грудь Христа.
— День настал, возлюбленные мои. День, когда нам надо расстаться!.. Теперь вы без меня будете есть агнца, что еще скачет по лугам Саронским, без меня отведаете вина, что течет из давильных чанов в Ен-Гадди; но следуйте указанным мною путем. В доме Отца моего, в долине вечного мира, где он обретается, есть сладостные обители для всех моих друзей. Там мы все вместе отпразднуем искупление и спасение мира, и веселие наше не затуманит боязнь расставания!
