Место, где мне назначили встречу, было, скажем прямо, скверным. Избранные не захаживали в этот квартал. У меня же не было выхода. Я должен был лично проверить этого парня. Донора… Брата…
В глубине улицы послышался шум. Я напрягся, сжимая в руке пистолет. Банка с колой. Звук издавала катящаяся по асфальту жестянка. Дерьмо.
Пару секунд спустя от зловещей черноты подворотни отделилась тень. Сделала шаг, другой и замерла в острых лезвиях лунного света.
— Яков?
— Ной? Рад встрече.
— Следуй за мной. Здесь может быть небезопасно.
Я осмотрелся, прислушиваясь к себе, и, секунду спустя, бесшумно двинулся вслед за парнем.
— Ты здесь живёшь?
— Да, неподалёку.
— Я думал, что в этом районе промышляют лишь маргиналы.
— Таким, как ты, свойственно ошибаться.
— Таким, как я?
— Избранным.
Я покосился на парня, не посчитав нужным спорить. В этой жизни ошибались все. В ней не было правды и не было справедливости.
В молчании, мы прошли вдоль обшарпанных многоэтажек, свернули вбок, и очутились прямо напротив входа в загаженный бар. Хлипкая дверь резко отворилась.
— Добро пожаловать, — раздался насмешливый голос Ноя.
Проигнорировав выпад парня, я прошёл через полутемную комнату и устроился за единственным свободным столиком. Кислый смрад дерьмового пива пропитал все кругом.
— Ну… И чего ты хотел? — поинтересовался Ной, протягивая мне бутылку.
— Да так… Узнать тебя немного перед тем, как вы познакомитесь с Наной.
— Познакомимся? Я не соглашался ни на какие знакомства, мужик.
— Но ты ведь не станешь отказывать в малом тяжело больной сестре?
— Вот только не надо этого! Хорошо? — на пустом, как мне казалось, месте вспылил парень. — Не смей давить на жалость! У меня её к избранным нет.
— Почему же? Они такие же люди…
— Да ну? Никогда бы не подумал! Наверное, поэтому Нана скрывала правду о своём происхождении?
Это был удар ниже пояса. Очень и очень меткий удар.
— Не тебе её судить.
— А я и не берусь. Но от этого правда не потускнеет.
Я откинулся на спинку стула, понимая, что разговор будет нелегким.
— Если не жалость… Тогда что же заставило тебя одним из первых откликнуться на зов моей жены?
Ной мазнул по мне внимательным взглядом. Цепким и каким-то… понимающим, что ли? Вот, только, что он мог понимать?
— Я откликнулся на твой зов. Не на её.
— О чем ты?
— Я знаю, как это — терять любимого человека. Знаю, каково это — быть абсолютно бессильным.
— ТЫ МЕНЯ ПОЖАЛЕЛ?
Я не мог поверить своим ушам. Этот сопляк жалел меня? Меня?!
— Да разве я могу? Где ты, а где я… Какая жалость, чувак? — пожал плечами Ной, отодвигая стул. — Когда мне можно будет сдать анализы? Хочется покончить со всем этим дерьмом как можно быстрей.
Этот парень был абсолютно неправильным. Мои инстинкты вопили о том, что он не тот, за кого себя выдаёт. Ной обладал какой-то скрытой глубиной, некой двойственностью. Я не мог его разгадать. Не мог вычислить.
— Подходи завтра к восьми в госпиталь святой Анны.
Я протянул Ною руку, но он её проигнорировал, настороженно к чему-то прислушиваясь.
— Тш… — шикнул парень, сделав пару бесшумных шагов по направлению к смердящим мусорным бакам. Затаился на пару секунд, а потом рванул вперёд, заставляя меня ещё сильнее напрячься. Отточенная грация его движений говорила сама за себя — Ной не был обычным человеком. Он был тренированным воином. Таким же, как и я.
Парень был страшно доволен, когда вновь появился в поле моего зрения.
— Крыса?
— Обед, — оскалился Ной, вытирая от крови нож, которым только что перерезал пойманной крысе глотку.
— Ты разве не слышал о налоговых льготах для вегетарианцев?
— Чего только не придумают избранные, чтобы спасти собственную шкуру…
Ной запихнул крысиную тушку в неизвестно откуда взявшийся пакет и незаметно осмотрелся.
— Животноводство и впрямь вредило экологии. Ты не можешь этого отрицать.
— Херня.
— Статистика говорит об обратном. Сто лет назад более восемнадцати процентов от всех мировых парниковых газов приходилось на домашний скот. Так не могло продолжаться.
Парень заложил палец за пояс джинсов. Качнулся на пятках. Смерил меня своим нечитабельным взглядом, перед тем как спросить:
— Лично ты — отказался от мяса?
Я немного помедлил:
— Нет.
Ной многозначительно хмыкнул и, закинув пакет на плечо, неспешно двинулся вниз по улице:
— Я буду в госпитале к восьми. И если ты все ещё думаешь, что я соглашусь познакомиться с твоей женой — оставь свои мечты прямо на этой помойке.
— Она также твоя сестра.
— Моя сестра никогда бы не оскорбила себя, притворяясь избранной.
Мне нечего было ответить. Ной был прав. Во всем. Кроме того, что Нана пошла на этот шаг добровольно. На самом деле у неё не было выбора. Не было…
Чтобы быть со мной, Нана была вынуждена переступить через свои принципы. Как избранный высокого ранга, я не мог вступить в брак с бесплодной. Это не было запрещено законодательством Конфедерации. Однако, для таких, как я — существовали неписаные правила. Моя девочка их понимала. Иногда я задумывался — а не стала ли её болезнь расплатой за вынужденную сделку с совестью? Но тут же гнал от себя эти мысли! Мысли, которые взрывали мой мозг и разъедали душу. Мысли, которые занозой сидели во мне… Удивительно. Я думал, что хуже болезни Наны со мной уже вряд ли что может случиться. Но я ошибался. Играя роль избранной рядом со мной, под улыбающейся маской золотой девочки, Нана покрывалась трещинами и пустотами. Будто бы она собственной жизненной силой подкармливала прожорливое пламя обмана… А я его даже не замечал…
Включив в машине автопилот, я закрыл глаза и устало откинулся в кресле. Звуки ночного города остались снаружи. Меня окутала тишина, которая в последнее время стала по-настоящему оглушающей. Гнетущей. Беспощадной. Чтобы избавиться от неё, включил радио. Лучше уж слушать новости. Хоть что-нибудь слушать… Робот хорошо поставленным размеренным голосом вещал мне о том, что силами антитеррористического подразделения Конфедерации был предотвращён очередной теракт. Объектами атак в последнее время, как правило, становились хранилища криобанков. А их организаторами — зародившееся в начале века радикальное течение «Свободные». Эти ребята вели активную подрывную деятельность… Выступали против политики, проводимой Правительством Избранных. В общем, всячески дурили людям головы, оправдывая свои преступления борьбой за равноправие. Лично я их мотивы понять не мог. Не потому, что сам был избранным. И даже не потому, что был действующим членом Военного совета Конфедерации. Все дело в том, что существующему строю не было альтернативы. Избранные действовали исходя из реалий жизни. Они делали все, чтобы эту самую жизнь сохранить. Абсолютно все…
