Шелдон развел руками и спросил тем же скучающим тоном:
— Сколько?
— Вот уже кое-что. Восемьсот.
— Восемьсот чего? Долларов? Господи, Билл. За часы? Ты это в жизни никогда не продашь!
— Я не собираюсь их продавать. Это вложение. Я планирую купить дюжину таких часов, спрятать их в подвале, и через лет двадцать, когда мы продадим свои лавки, эти часики будут стоить тысячи! Мы уйдем на покой. Купим квартиру на Лонг-Айленде. Пригласим туда плейбойских «зайчиков» и будем пить шампанское.
Под Шелдоном скрипнуло рабочее кресло, когда он качнулся.
— Что мы будем делать с «зайчиками», когда нам стукнет семьдесят? Восхищаться, как они носят подносы с выпивкой?
— Помяни мое слово, Донни. К тому времени, учитывая, с какой скоростью сегодня движется наука, придумают таблетку или укол, от которого в штанах любого старика появится ракета. Мы только десять лет как высадились на Луне. Это мечта молодого поколения. К тому времени, как те же ученые достигнут нашего возраста, они обратят свои взоры на что-нибудь поближе к дому. Они захотят побывать там, где побывал каждый мужчина. И знаешь почему? Потому что там хорошо.
— А как же наши жены?
— Жены… — Билл всерьез озаботился вопросом. — Я женат не буду, а… к тому моменту… Мейбл будет только рада, что у тебя есть хобби.
Шелдон достал маленькую коробочку и протянул ее Биллу.
— Что это? — спросил Билл.
— Я хочу сохранить это у тебя. Просто засунь куда-нибудь. Не продавай их.
— Кого их?
— Это медали, которые мне дали за Корею.
Билл принял коробочку, не открывая ее.
— Зачем я их должен взять?
— Я не хочу, чтобы их нашла моя жена. Или Рея. Она растет и бегает повсюду, задавая вопросы.
— Но ведь ты сам научил ее говорить.
— Если бы я знал, к чему это приведет…
Билл оглядел антикварный магазин.
— Ты же можешь их тут спрятать. Здесь даже труп Джимми Хоффы
[4] ни за что бы не нашли.
— Когда тебе их вернуть?
— Посмотрим, понадобятся ли они мне вообще.
— Это и вправду из-за твоих девочек?
— Частично. Но в основном потому, что я не хочу, чтобы мне напоминали, что это я показал их Саулу. А поскольку я делаю эту штуку с часами, я не смогу держать их поблизости. Слушай, тебе совсем необязательно понимать, зачем все это нужно. Просто сделай, потому что я тебя об этом прошу. Этого достаточно?
— Вполне.
— Хорошо.
Билл взял коробочку, но продолжал болтаться около рабочего стола Шелдона.
— Что с тобой сегодня?
— Я умер.
— А что ты сейчас делал?
— Я умер. На самом деле умер. Ты что, не помнишь? Это произошло в ноябре, во время выборов. Пьяный водитель. Ты очень тяжело это воспринял. Подозреваю, что ты до сих пор это переживаешь. Я — твой первый покойник после Саула. Поэтому ты сейчас и возишься с часами.
— Я делаю это ради моего мальчика.
— Да. Но делаешь ты это именно сейчас из-за того, что я умер.
— Так значит, это не просто мои воспоминания.
— Ну почему же?
— Но не в этой части. Я имею в виду, что не могу же я вспоминать разговор с призраком. Я, должно быть, все это выдумываю.
— Ну, нет. Подозреваю, что это не совсем воспоминания. Это больше видение или что-то в этом роде. Ты сидишь в кинотеатре с маленьким мальчиком-иностранцем, которого подобрал в Исландии.
— В Норвегии.
— Это неважно.
— Ты говоришь не как Билл.
— А кто я, по-твоему?
— Мне этот вопрос не нравится.
Колокольчик над дверью оповестил о появлении нового посетителя.
— Думаю, нам пора закругляться.
— Что произошло сегодня утром? — спросил Билл.
— О каком именно утре мы говорим?
— О том, где появляется малец с Балкан. Зачем вы прятались в стенном шкафу? Почему ты не спас женщину?
— Мне восемьдесят два года. Что я мог сделать?
— Я просто спрашиваю.
— Я сделал выбор. Моих сил хватило бы только на мальчонку. Жизнь — это выбор. Я умею делать правильный выбор.
— И что теперь?
— Все дороги ведут вверх по реке. Спроси меня, когда я туда доберусь.
Молодой служащий с бейджем «Йонас» вежливо склоняется над Шелдоном. Он что-то говорит по-норвежски.
— Что такое?
Йонас повторяет по-английски:
— Я думаю, вы заснули. Фильм закончился, сэр.
— Где мальчик?
В зале горит свет, титры уже прошли.
Шелдон идет по проходу и выходит в фойе, у него ноет затекшая спина. Там он обнаруживает Пола, доедающего мороженое, — очевидно, подарок от буфетчицы.
— Я тебя ищу, — говорит Шелдон.
При виде Шелдона Пол не улыбается. Он так и не смягчился с тех пор, как они встретились.
Шелдон протягивает ему руку.
Пол не реагирует.
Тогда Шелдон спокойно кладет руку ему на плечо.
— Пойдем отсюда. Переоденем тебя. Ты не можешь все время ходить в этих штанах. Мне надо было давно тебя переодеть. Но я сразу не сообразил. Только что это понял.
Петтер мягко трогает Сигрид за плечо, отвлекая ее от компьютера.
— В стенном шкафу нашли следы мочи.
Уже почти восемь часов вечера, но солнце еще и не думает садиться. Жара не спадает. Температура воздуха в офисе поднялась выше 26 градусов… Центральное кондиционирование в здании не предусмотрено. Когда его строили, в этом не было нужды, но теперь они страдают из-за последствий глобального потепления.
В отличие от своих коллег-мужчин, Сигрид не расстегивает верхнюю пуговицу униформы. Она имеет на это право, и правила не требуют жесткого соблюдения формальностей. Однако по причинам, которые сама не может объяснить, она предпочитает оставаться застегнутой на все пуговицы.
— Это определенно свежая моча. Ей всего несколько часов — она еще не высохла.
— Ты уверен, что это не сделал кто-нибудь из полицейских? — съязвила Сигрид.
— Мы готовимся провести ее сравнительный анализ с ДНК убитой женщины. Но наверняка это не ее моча, брюки женщины были сухими. Я полагаю, это пропавшего мальчика.
